Понимая опасность полной утраты "наследия тысячелетнего творчества", С.А.Ан-ский уже в 1908 г. делает первые попытки организовать еврейскую фольклорно-этнографическую экспедицию силами ЕИЭО. В сентябре 1909 г. он пишет Х. Житловскому; "Чем больше думаю, тем больше прихожу к убеждению, что еврейство лежит в 4000 летней психологии и 4000-летней культуре. Удастся нам приспособить нашу культуру к жизни - будем жить, не удастся - будем мучиться и выдыхаться пока не умрем. А пришить нам чужие головы и сердце ни одному хирургу не удастся. У меня теперь план - если удастся, буду счастлив бесконечно. Хлопочу, чтобы Еврейское Этнографическое общество командировало меня собирать по России еврейские народные песни, пословицы, сказки, заговоры и т.д., короче народное творчество. Если удастся - посвящу охотно этому весь остаток жизни. Это огромная культурная задача. Нужно для этого от 8 до 10 тысяч. Удастся достать - самый счастливый человек буду" .
    

    "Ввиду интенсивного проникновения в еврейскую массу новых культурных влияний, грозящих уничтожить множество остатков еврейской старины и народного творчества, крайне необходимо приступить по возможности скорее к собиранию

1. Материалов по фольклору: записыванию со всей научной точностью преданий, легенд, сказок, притч, песен, пословиц, поговорок, присловий, загадок, особенностей местных диалектов и т.п. Записыванию обычаев, поверий, заговоров, примет, лечебных средств и т.п.

2. Исторических материалов, касающихся каждой местности, -- пинкосов, документов, старинных бумаг, мемуаров, рассказов очевидцев и проч.

3. Предметов еврейской старины (для будущего еврейского музея): старинные книги, рукописи, документы, предметы еврейского искусства: "Misrachim", поройхесы, резьба на амвоне, менойры, украшения свитков Завета, предметы культа, старинные женские украшения, старые костюмы, реликвии, предметы, связанные с памятью выдающихся лиц или выдающихся событий и т.п.

4. Производить фотографические снимки типов, сцен, исторических мест, памятников, старинных или замечательных зданий, предметов и др." -- писал С.Ан-ский накануне экспедиции, намечая основные задачи работы на много лет. В этих записях имеются и сведения того, что с самого начала он планировал охватить экспедиционными обследованиями обширную территорию "черты оседлости" в Европейской части Российской Империи.

    "Экспедиция, рассчитанная на три года, рассчитывает обследовать непосредственно около 300 наиболее интересных в культурно-историческом отношении пунктов 10-ти губерний черты оседлости. Остальные менее значительные пункты предполагается обследовать при помощи письменных сношений или командирования туда одного лица". Наряду с научными, задуманные Ан-ским экспедиции преследовали политические и просветительские цели, которые этнограф определил так: "Систематическое собирание произведений народного творчества и всестороннее обследование экономической жизни, имеет для еврейского народа помимо общего художественно-научного значения и особенный, специфический, злободневный интерес. Если антисемитские теории основываются на клеветническом определении вредной экономической роли еврейства, то необходимо быть вооруженными теми материалами, ярче всего рисующими облик еврейского народа, его воззрения, верования, надежды и чаяния, которые нам дает непосредственно народное творчество" .
    Первой экспедиции предшествовали многочисленные поездки С.Ан-ского по Украине, выступления с публичными лекциями, публикации, основанные на фольклорном материале. Одна из таких лекций " Характер и основы и еврейской литературы" состоялась после длительных согласований и переговоров с властями в Киеве в 1910 г. и была организована Киевским отделением Общества для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ) . Отчет об этой лекции был опубликован в материалах деятельности Киевского отделения ОПЕ .
    Вплотную к реализации идеи проведения экспедиций Ан-ский приступает в 1911 г. Деньги в размере 10 тысяч руб. на проведение исследований он получил от киевского мецената, сына известнейшего еврейского финансиста, филантропа и общественного деятеля Горация Осиповича Гинцбурга - Владимира Гинцбурга. Сохранилась в фонде Ан-ского его обширная переписка с В.Гинцбургом . В письмах писатель и этнограф сообщает респонденту о текущих делах и ближайших планах, обсуждает организационные вопросы, связанные с предстоящими экспедициями. Из этой переписки следует, что помимо достаточно ощутимой финансовой поддержки Гинцбурга, Ан-скому приходилось в поисках дополнительных средств совершать многочисленные поездки в Москву, Баку, Царицын и другие города. В январе 1912 г. он писал Вл.Гинцбургу: "По отъезде из Киева я побывал по поводу экспедиции в Харькове и Москве, но вследствие наступивших тогда рождественских праздников … большинство общественных деятелей было в отъезде… К этому же времени (середине февраля - И.С.) рассчитываю побывать также в Баку и Царицыне…" . В это же время Ан-ский стремится привлечь к работе экспедиции лучшие силы еврейской интеллигенции. Он надеется, что с помощью собранного материала удастся переломить негативное отношение частично ассимилированной городской интеллигенции к народному быту, к предметам еврейского декоративно-прикладного искусства, традиционному фольклору.
    Для обсуждения целей и задач экспедиции и, особенно, статуса, 24-25 марта 1912 г. в Петербурге по инициативе Ан-ского было собрано совещание еврейских ученых и интеллигенции. В результате длительной и достаточно острой полемики было принято решение об организации экспедиции, ее административном статусе (имеет самостоятельную организацию; является автономной при Еврейском историко-этнографическом обществе, причисляется к Московскому обществу распространения правильных сведений о евреях). В организационную комиссию экспедиции вошли С.Ан-ский, Ш.Дубнов, Л.Сев, М.Кулишер, Г.Слиозберг, Л.Штернберг, А.Браудо. В письме В.Гинцбургу от 13 апреля 1912 г. Ан-ский пишет об этом: "В совещании приняло участие человек 20, в том числе трое из Москвы (Д-р Вермель, Марек и Энгель) и Д-р С.А.Вайсенберг из Елисаветграда. Были прочитаны доклады по антропологии, этнографии, фольклору и народной музыке, были обсуждены вопросы о рамках исследований, в особенности - включить ли экономические исследования, о приемах работы, о маршруте и т.д. По большинству вопросов состоялся только общий обмен мнений, причем была избрана комиссия из 7 человек для детальной разработки их. Между прочим, был решен вопрос начать работу с Волынской губернии" . Предложение начать работы с Волынской губернии на Совещании внес П.Марек: "Для опыта следовало бы начать с мест более древнего поселения евреев. Наиболее подходящий в этом смысле район: часть Волынской губернии по Западному Бугу и так называемый Брестский округ, входившие в "Ваад четырех стран". Удобнее всего было бы начать от Старо-Константинова, Заславля, по направлению к Владимиру-Волынскому, Луцку и дойти до Гродненской губернии, южнее Бреста. Все это места наиболее старого еврейского поселения, восходящего к ХУ веку" .
    Совещание остановилось также на вопросе о б административном статусе экспедиции. Не найдя окончательного взаимно приемлемого решения, собравшие передали этот вопрос на усмотрение организационной комиссии в составе С.Ан-ского, С.Дубнова, Л.Сева, М.Кулишера, Г.Слиозберга, С.Гинзбурга, Л.Штернберга и А.Браудо. В письмах к В.Гинцбургу Семен Ан-ский рассуждает о трех возможных вариантах юридически оформленного существования экспедиции: организация нового общества; причисление экспедиции к Еврейскому историко-этнографическому обществу; причисление к Московскому Обществу распространения правильных сведениях о евреях. Сам Ан-ский считает, что первую поездку следует совершить самостоятельно, "безо всякой фирмы" , только заручившись открытым письмом от Академии Наук или Географического общества. При этом реплика Ан-ского: "Мне лично кажется, что незачем торопиться с передачей экспедиции какому-либо обществу" подразумевает, что "Среди членов комитета как Петербургского, так и Московского нет таких знатоков еврейского быта и письменности, которым можно было бы доверить руководство работами и редакцию материалов. В обоих обществах таких людей всего три (Дубнов, Мазе, Марек), и те заняты другими дулами" . В свою очередь В.Гинцбург в ответном письме высказывается в пользу предложения о передаче экспедиции под ЕИЭО, поскольку организация самостоятельного общества, несмотря на всю заманчивость идеи, потребовала бы больших материальных затрат, времени на выработку устава и его легализацию .
    Немаловажным моментом первого организационного этапа было установление статуса экспедиции и ее полное юридическое название. Идея о присвоении данному предприятию имени Горация Осиповича Гинцбурга, мецената и филантропа, умершего в 1909 г. , принадлежала, по-видимому, Ан-скому. Обсуждение имени находим в письме В.Гинцбургу от 9 февраля 1912 г.: "Согласились ли на это указанные Вами общеимперские учреждения? А между тем, по разным причинам я это название считаю важным для дела..." . В ответном письме Владимир Гинцбург пишет: "На одно я хотел бы все таки обратить ваше внимание не дожидаясь свидания. Это на вопрос о названии предприятия именем покойного Горация Осиповича. Согласятся ли на это указываемые Вами общеимперские учреждения. А между тем, по разным причинам я это название считаю важным для дела. Мне, как сыну, трудно настаивать на этом, но в интересах дела я не могу закрыть глаза и не видеть практических последствий от положительного или отрицательного решения этого вопроса" .
    Накануне экспедиции, в апреле-мае 1912 г. С.Ан-ский активно работает над составлением "Программы для собирания материалов по еврейской этнографии". По его замыслу, эта программа должна была представлять капитальный труд из более чем 10000 вопросов, распределенных в разделы и охватывающих практически все стороны еврейского быта и верований. Накануне экспедиционной поездки он пишет В.Гинцбургу: "В виду того, что при самой интенсивной работе я могу не успеть выполнить эту работу к июню к началу поездки, я хотел привлечь к ней целую группу молодых людей, знатоков еврейского быта..." .
    Несколько забегая вперед, покажем, как шла работа над Программой. Если в начале работы вопросы, охватывающие по замыслу ее создателей, все аспекты жизненного цикла еврея, носили чисто теоретический характер и были разработаны на основе научного подхода, диктуемого научными этнографическими требованиями, то со временем поход к вопроснику изменился. Собранные в процессе экспедиционной работы материалы дали новое направление работе, четче обозначили основные разделы и вопросы. В конце 1913 - начале 1914 гг. (т.е. после первых двух сезонов экспедиции) С.Ан-ский вместе с группой молодых исследователей - студентов Курсов Востоковедения в Петербурге работает над подготовкой к печати первой части этнографической программы, озаглавленной "Der mentsh" (Человек). Кроме Ан-ского в работе принимали частие Ш.Вайнштейн, А.Юдицкий, Ш.Локшин, И.Лурье, И.Неусыхин, И.Фикангур, И.Киммельман, И.Равребе, А.Рехтман и Ш.Шраер. Л.И.Вайнштейн, секретарь бюро Этнографической экспедиции при отделе фольклора и этнографии ЕИЭО в письме к Ан-скому от 7 ноября 1913 г. так пишет о работе: "Над программой мы работаем много, насколько это возможно. По правде говоря, работа эта идет не быстро и не легко. Я должен Вам признаться, что если бы в день Вашего отъезда из Петербурга я был бы знаком со всем материалом, я бы не взял на себя эту работу" (письмо на идиш - перевод Л.Шолоховой).
    Программа включала такие основные разделы (с многочисленными подразделами и пунктами): "Дитя", "От хедера до свадьбы", "Свадьба", "Семейная жизнь", "Смерть" и, таким образом, охватывала жизненный цикл человека. В Секторе востоковедения ИР НБУВ сохранились черновые материалы по подготовке и составлению программы. Среди них - подробнейший вопросник анкеты "Taneysim" (Посты) и "Кhasidim" (Хасиды), составленный А.Юдицким и не вошедший в первую публикацию.

    Итак, 1 (14) июля 1912 г. экспедиционная группа в составе руководителя экспедиции С.Ан-ского, фотографа и художника С.Юдовина, музыковеда и композитора Ю.Энгеля выехала в пробную поездку, без официального статуса и подчинения, на Украину, работая в этом сезоне в Волынской губернии, в частности - в Старо-Константинове. За день до отъезда, в предчувствии интересных открытий, Ан-ский пишет: "Сильно волнуюсь как перед большой неизвестностью. Как то пойдет дело? Сумею ли приобрести доверие тех бедных и темных, из среды которых сам вышел, но от которых так далеко ушел за эти годы? Моментами даже жутко делается. Но, вместе с тем, в душе огромное радостное чувство, что начинается осуществление заветнейшей мечты целой жизни" .
    "Сумею ли приобрести доверие"... Ответом на этот, впрочем, риторический вопрос, может быть только цитата из отчета о поездке одного из участников экспедиции Юлия Энгеля, который, с присущим ему тонким юмором, пишет о взаимоотношениях с населением, проблемами, с которыми сталкивалась экспедиция при записи на фонограф. "...Нас приняли даже на время за граммофонщиков, т.е. людей, торгующих песнями и сказками. Но Ан-ский с его почтенным видом, соблюдением обрядов и умением говорить со стариками, здесь, как всюду впоследствии, сумел поправить дело. О себе я не говорю. Помимо того, что я по-еврейски говорил плохо, я внушал недоверие старикам уже одним своим бритым видом. Но вслед за Ан-ским и мне легче было добыть, что нужно." .
    Накануне отъезда экспедиции из Киева Ан-ский писал Владимиру Гинцбургу 1.07.1912 г.: "Делаем последние приготовления и завтра, 1-го выезжаем… Четвертого нашего товарища мы встретим в мест. Ружин Киевской губ., куда мы сейчас и едем, так как нам обещаны там особо ценные материалы. Оттуда мы поедем в Полонное, Славуту, Новоград-Волынский и т.д. по заранее выработанному маршруту" . В своих воспоминаниях Ю.Энгель так описывает первую экспедицию: "Но только в прошлом году, летом я впервые получил возможность с головой окунуться в самую гущу глухих еврейских местечек, своеобразная жизнь которых еще во многом столь тесно связана с традициями прошлого и таким образом представляет наиболее благоприятные условия для сохранения памятников старинного народного творчества…Поехало нас трое: еврейский писатель, поэт и этнограф Ан-ский, я и еще один молодой человек (Соломон Юдовин - И.С.). Ан-ский по части собирания сказок, легенд, поговорок, интересных предметов старины, я - по музыкальной части, молодой человек - для фотографических работ. Отправились мы в губернии Киевскую и Волынскую, -- с одной стороны так как там много мест, относящихся к старейшим поселениям евреев в России, с другой стороны - по некоторым соображениям чисто практического характера, Я пробыл в пути немногим меньше месяца, Ан-ский же больше трех месяцев..." .
    Таким образом, первым пунктом в "пробной поездке" 1912 года стало местечко Ружин, резиденция ружинского цадика, одно из старейших еврейских местечек. Ю.Энгель пишет далее: "Ружин отстоит от станции железной дороги верстах в 18-20. С момента прибытия на станцию у нас решено было говорить только по-еврейски. Это был путь единственно правильный, хотя для меня и тяжелый, ибо я с языком знаком был больше книжно, чем в живой речи. Постепенно, однако, и я кое- как вошел в колею.
    Оказалось, впрочем, что на еврейскую речь не всегда можно получить еврейский ответ. Мы сразу натолкнулись на это у балаголы, т.е. извозчика, которого сняли, чтобы свезти нас в Ружин. Звали его Генохом. Анский спрашивает у него (...), а Генох отвечает по малорусски: "Э... какой город, такой заезд". Он мог бы прибавить: "какой город, такой и извозчик" - потому что повозка его была ужасна.
    И так шло дальше: мы по-еврейски, он по-русски, -- очевидно думая, что мы шутки шутим. Генох принял нас сначала за актеров, потом Ан-ского за хазана, а меня за регента. Эта мысль привела его в восторг. Оказалось, что синагогальное пение его страсть, да и у самого у него есть голос. Он тут же решил, что сегодня больше не поедет на вокзал (хотя было утро), чтобы послушать хазана. Вообще он оказался очень увлекающимся человеком и артистом в душе, часто прибегал он потом к нам в качестве своего человека, был в восторге от фонографа, причем не раз забывал, что его ждут лошади, надо купить новое дышло и т.п.
    Из первой же беседы с ним еще в повозке, выяснилось, что в Ружине 3 раввина, 2 хасидских, 2 миснагдский, что масса ружинских евреев живет в нищете, что сохранились еще предания о знаменитом ружинском цадике реб-Исроэль, но что народ теперь становится уже не тот...
    В Ружине нам пришлось туго. Грязь все время на улицах была невылазная, какой я в жизни не видывал. Заезд тоже неприветливый, без каких бы то ни было удобств. Но это все пустяки. Главное же самое отношение к нам было сначала не совсем доверчивое, в чем отчасти мы и сами были виноваты по неопытности. Всякое начало трудно" .
    Из Ружина экспедиция отправилась в Паволочь, несколько отклонившись от заранее намеченного маршрута. "Следующей нашей остановкой было местечко Паволочь, верстах 25 от Ружина, -- продолжает Ю.Энгель. - Это местечко больше Ружина но такое же бедное и сильней охвачено эмиграцией. Здесь мы чувствовали себя лучше. У нас имелся теперь уже опыт, да и почва в Паволочи было подготовлена для нас некоторыми лицами заранее, между прочим и у хозяев заезда, которые оказались очень предупредительными.
    Но и здесь работать было очень трудно, Женщины, например, ни молодые, ни старые, ни за что не хотели петь. Тоже самое было и в Ружине. Обещали, но не приходили, а когда я предлагал идти к ним с фонографом, увиливали даже заводские работницы. "Почему? Спрашивал я. "Me scheimt nich - стыдятся". Много мешала делу толпа, вечно осаждавшая нас, особенно на улице. Мне, например, рекомендовали местного шойхета, как человека, который знает хорошие старые мелодии и даже сам умеет списывать их на бумагу. Но когда я пошел к нему с фонографом в руках, тотчас же облепила меня и пошла со мной такая толпа взрослых и детей, что пришлось вернуться. Я попросил нашего фотографа для отвода глаз выйти на улицу с большим фотографическим аппаратом. Толпа тотчас отвалила к нему, а я покуда задворками тайком пошел к шойхету, у которого впрочем нашел меньше чем ожидал.
    Большое впечатление произвело на меня посещение старого и нового кладбища в Паволочи. На старое кладбище нас провожал шамес (синагогальный служка). Когда мы вошли в ограду этой заброшенной, невзрачной обители мертвых, шамес остановился и громко произнес на древнееврейском языке с легким напевом "вы все здесь почивающие, простите нас, что мы нарушаем. Но мы пришли сюда не для зла вам, а для чести Израиля". Тоже повторил он, когда мы уходили с кладбища" .
    Из Паволочи участники экспедиции переехали в Сквиру, небольшой уездный городок Киевской губернии, находящийся на границе в Волынской. "В конце концов, в Паволочи моя добыча оказалась не особенно интересной. За то большой улов достался на мою долю в Сквире, куда мы отправились из Паволочи.
    Сквира - уездный город Киевской губернии, только в нынешнем году получивший подъездной железнодорожный путь. Ракише - же ближайшая станция железной дороги отстояла от этого глухого угла на 30 верст. Для нас Сквира представляла собой особый интерес, как резиденция известного во всей той округе сквирского цадика...
    …В Сквире имеются уже достаточно комфортабельные гостиницы вполне европейского типа, но мы нарочно выбрали обитель поскромнее, чтобы не смущать наших посетителей - обычно самый простой люд. Большую помощь оказали нам в Сквире молодые люди, -- экстерны, учителя. Такие местные интеллигентные силы находятся всюду.
    Запись песен организована была в Сквире не только у меня в №, но и в одном училище в после классные часы. Это облегчило сношение с женщинами, раньше может быть стеснявшимися ходить в гостиницу" .
    В июле-августе перемещения участников экспедиции попадают в поле зрения Департамента полиции (особое внимание уделяется при этом С.Ан-скому, достаточно давно представлявшему для полиции "неблагонадежный элемент"). По донесениям и сводкам наружного наблюдения за "членом партии социалистов-революционеров Раппопортом, носящим кличку Ан-ский", можно восстановить даты и населенные пункты в сезоне. 18 августа он прибыл из Сквиры в Полонное и 20 августа выбыл в Бердичев. Далее указывается, что "Агентурным путем выяснено, что Раппопорт имеет в Староконстантинове и в м.Полонном Волынской губернии художественное ателье (в одном из них в м. Полонном Юдовин работает подмастерьем)" . О работе в Полонном упоминает и Ю.Энгель: "Из Сквиры отправились мы в Полонное, но там я пробыл только два дня и по моем отъезде музыкальную часть работы взял на себя там Анский" .
    Исходя из планов маршрута, намеченных Ан-ским в письме Гинцбургу накануне выезда (30 июня (13 июля) 1912 г.), можно с большой вероятностью предположить, что до конца лета экспедиция посетила также Славуту, Новоград-Волынский , Бердичев.
    Юлий Энгель принимал участие в работе экспедиции 1912 г. только в июле - августе, по семейным обстоятельствам он вынужден был вернуться в Петербург. После его отъезда "дело записывания на фонограф мотивов и песен" перешло в руки С.Ан-ского .
    В сентябре, в сезон религиозных "осенних праздников" (от начала Рош-а Шана до поста на Йом-Кипур) участники экспедиции вынуждены были прервать на две недели работы. "Праздничное время, от Нового года до начала Йом-Кипура, оказалось самым неудобным для наших работ. - Писал С.Ан-ский в письме В.Гинцбургу. - Помимо того, что в праздничные дни нет возможности ни записывать чего-нибудь, ни делать снимки, во все это время население, с которым преимущественно приходится иметь дело, в виду усиленного религиозного настроения, совершенно не расположено заниматься не только пением песен, сообщением сказок, но даже рассказыванием вполне благочестивых легенд" .
    На некоторое время Ан-ский возвращается в Петербург для того, чтобы привести в порядок многочисленные полевые записи, передать Энгелю фоновалики для расшифровки, сформировать новый состав группы. В это время ему удается встретиться с Хаимом-Нахманом Бяликом, выдающимся еврейским поэтом и заинтересовать его собранными материалами. Бялик пообещал принять участие в работе в сентябре - октябре. С.Ан-ский, уверенный в том, что участие Бялика необычайно важно как для дела собирания материалов, так и для поднятия престижа экспедиций, писал В.Гинцбургу: "Помимо того, что он (Х.-Н.Бялик - И.С.) редкий знаток сокровеннейших сторон еврейской жизни, он много работал в этой области (он недавно издал 6 томов обработанных и классифицированных еврейских "Агадот"). Он должен приехать завтра в Ровно" .
    15 сентября 1912 г. С.Ан-ский возвращается на Волынь, в Ровно, в сопровождении С.Юдовина. Оттуда начинается заключительный этап работы в сезоне. По планам Ан-ского он должен продлиться до 10-15 октября. В уже процитированном письме намечен и дальнейший маршрут: Острог - Заслав - Мирополь - Острополь - Старо-Константинов - Кременец. В Ровно участники планировали пробыть последние дни праздника Суккот, завершающиеся Симхас-Тойре - интереснейшего, с точки зрения записывания хасидских праздничных напевов и колоритных фотосъемок, времени.
    По всей видимости, в этот же промежуток группа побывала и в Шепетовке (в письме Ш.Вальбе читаем: "…Передайте Юдовину, чтобы прислал снимки, а то покою не дают…" ).
    Последние 8 дней сезона Ан-ский провел в Луцке. Оттуда он писал И.Цинбергу: "Эта пробная экспедиция дала гораздо больше, чем я ожидал от нее: несколько сот легенд, сказаний, исторических преданий, сказок, более 500 народных песен, несколько сот интересных стишков, около 200 предметов, купленных для музея, книги, рукописи и т.д. И это - десятая доля того, что можно было бы собрать при большем опыте, организованности и умелости. Я уверен, что большая экспедиция может собрать колоссальный во всех отношениях материал" .
    О маршруте экспедиции и собранном звуковом материале можно судить по статистическим данным фоноархива экспедиции, хранящегося в настоящее время в Институте рукописи Национальной библиотеки Украины имени В.И.Вернадского: Луцк - 2 фоновалика, Ружин и окрестности - 10, Сквира - 12, Полонное - 5, Острог - 3 (часть записей была сделана в 1913 г.), Ровно - 5, Бердичев - 41 (экспедиция работала в сезонах 1913-1914 гг.). На каждом фоноцилиндре в большинстве записаны 3-5 мелодий. Датировка записей, исполнители, место записи и имя того, кто ее выполнил содержатся в Инвентарных книгах, обработаны и опубликованы Л.Шолоховой .
    Несколько позже, в 1917 г., вспоминая сезон 1912 года, Юлий Энгель писал: "Теперь перед обществом (Еврейской народной музыки - И.С.) стоит между прочим огромная задача по разработке богатейшего музыкального материала, собранного во время этнографической экспедиции имени барона Гинцбурга. Экспедиция эта, созданная по инициативе С.А.Анского-Рапопорта, поставила себе целью этнографически обследовать всю, не доброй памяти, черту оседлости. Собирались еврейские сказки, предания, притчи, поговорки, заговоры, песни, мелодии, игры, а также предметы еврейской старины, искусства, фотографии с обрядов, типов, сцен, синагог, оремкойдешов (имеется в виду Арон-а-Кодеш - И.С.) и т.п. Начала работать эта экспедиция летом 1912 года и работала до самой войны, когда, конечно, все оборвалось. Однако, и собранного только за два года материала оказалось так много, что он послужит богатейшим фундаментом для проектируемого еврейского музея.
    В области музыки экспедиция также собрала массу сокровищ народного творчества. Она воскресила немало имен, славных на поприще еврейского искусства, но забытых, -- по крайней мере, интеллигенцией. Таковы авторы чудесных песен Рабби Лейви Ицхок из Бердичева, гениальный кантор и композитор Нисе Бельзер, скрипач Педоцур и др.
    Я принимал участие в этой экспедиции именно в самом начале ея. Здесь мы между прочим впервые применили для записывания еврейских песен фонограф. И это дало прекрасные результаты. После меня работал в экспедиции З.А.Кисельгоф, один из самых видных деятелей по части собирания еврейских народных песен" .
    К ноябрю 1912 г. С.Ан-ский вернулся в Петербург, куда привез экспедиционные дневники, полевые записки, записи на фоноцилиндры, фотографии и зарисовки. Привез он также и часть собранных материалов. Большая же часть коллекции осталась в Киеве в комнате, выделенной по распоряжению Владимира Гинцбурга для их хранения.
    О работе экспедиции, своих впечатлениях и собранном материале С.Ан-ский в декабре (о его согласии на это выступление см. письмо Комитета Общества от 30 ноября 1912 г.: "…Комитет… Общества для распространения правильных сведений о евреях с живейшей радостью узнал о Вашей готовности прочесть в Общем Собрании доклад о впечатлениях Ваших во время летней поездке по черте…" ) сделал доклад в Московском Обществе для распространения правильных сведений о евреях. Доклад этот имел целью не только представить собранные материалы, но и заинтересовать делом экспедиций потенциальных меценатов. "Все это время, после моего возвращения из Киева, у меня ушло в хлопотах по поводу подписки на экспедиции. Почти все присутствовавшие на моем докладе выразили готовность подписаться" .

    Вдохновленный успехом первой пробной экспедиции, Ан-ский в марте 1913 г. разрабатывает план предстоящего сезона и, вместе со сметой расходов, представляет на рассмотрение меценатов-евреев, способных оказать финансовую поддержку. В этом плане он указывает о намерении посетить более чем 250 местечек (на 3 года), планируя на сезон 1913 г. - 80, указывает примерный состав экспедиции. В работу по подписке для экспедиции этого года были вовлечены такие известные еврейские общественные деятели, как Г.Слиозберг и М.Шефтель. Детали подготовительного этапа отражены в переписке Семена Ан-ского и Владимира Гинцбурга.
    Осуществление миссии по обеспечению финансовой поддержки работ обязывало писателя к частым поездкам, было связано с многочисленными встречами, переговорами и, в результате - частыми разочарованиями. Так, в письме от 24 мая 1913 г. он пишет: "В Москву на прошлой неделе пришлось ехать еще раз (тринадцатый раз со времени начала переговоров об экспедиции!!)" . Однако, по поводу предложения М.Шефтеля провести этнографическую поездку 1913 года в том же объеме, что и предыдущую и ограничиться сокращенным финансированием, Ан-ский, в уже упоминавшемся письме, замечает: "Для такого совета не стоило мне шесть месяцев обивать пороги.., я лучше откажусь совершенно в нынешнем году от экспедиции, чем вести ее в урезанном виде и скомпрометировать все дело" .
    Следует заметить, что такое предложение было вызвано не столько меньшим, чем ожидалось, поступление подписных денег, сколько нерадивостью добровольных помощников. Например, г-н Слиозберг, обязавшийся собрать деньги в Москве, так затянул это дело, что только вмешательство Ан-ского и Гинцбурга смогло спасти ситуацию. "Осталось только кому-нибудь взять на себя труд объездить этих лиц (тех, кто во время лекции в Обществе распространения правильных сведений высказали желание участвовать в подписке - И.С.) с подписным листом. Это всецело взял на себя Г.Б.Слиозберг. Но он настолько занят обилием других дел, что никак не мог собраться и сделать это. Так оттянул он дело до праздников и теперь поневоле, пришлось отложить его до 7-8 января, когда все снова съедутся. Теперь мне категорически обещали заняться подпиской И.Шефтель и общественный раввин М.Г.Айзенштадт. Признаться, на них я больше надеюсь, чем на Г.Б-ча (Слиозберга - И.С.)" .
    Состояние дел с подписным листом, хлопоты, связанные с организационными делами, отнюдь не придают оптимизма. В конце января 1913 г. Ан-ский писал Владимиру Гинцбургу: "Глубоко благодарен Вам за Ваше теплое письмо от 5 (18) января, которое несказанно обрадовало и ободрило меня среди здешних мытарств с подпиской, которые до сих пор еще не закончены. Созвал я комиссию, избранную Совещанием, ознакомил ее с положением дела и просил взять на себя организацию подписки, но Генрих Борисович (Слиозберг - И.С.) отклонился от участия, обещав, что он сам сделает все, что нужно и снова поручился за 8 тысяч р. от Петербурга. Свое бездействие за все это время он объяснил случайными обстоятельствами, отсутствием некоторых лиц, которые должны были бы открыть Лист, праздниками и т.д. Мне ничего не оставалось, как … согласиться и ждать. Должно же это когда-нибудь кончиться. Тем более, что весь вопрос здесь исключительно в том, чтобы Ген.Бор. или Мих.Ис.Шефтель нашли несколько свободных часов для поездки с листом.
    Помимо того, что это нудное откладывание дела со дня на день само по себе очень тяжело, оно чуть не отразилось роковым образом и на организацию дела в Москве". Далее Ан-ский описывает свою встречу с Д.В.Высоцким, долгие разговоры о собирании денег, во время которых последний пытался убедить этнографа в том, что Москва "в 10 раз беднее Киева и Петербурга". После всего Высоцкий пообещал собрать в Москве деньги только к Пасхе и поручился за 5 тысяч рублей.
    В это же время Ан-ский представляет на рассмотрение комиссии план проведения работ в сезоне 1913 г. и смету необходимых расходов. И то и другое было одобрено Комиссией. Копии этих документов Ан-ский через Закса и Маховера передал В.Гинцбургу.
    Параллельно с подготовкой экспедиционных работ, Ан-ский пишет статьи для русско-еврейских периодических изданий, участвует в работе обществ (с 1912 г. он состоит членом Правления Еврейского историко-этнографического общества, Еврейского литературного общества, Общества еврейской народной музыки), редактирует журнал "Еврейский мир" , выступает с докладами и не прерывает литературной работы.
    25 марта 1913 г. С.Ан-ский читает в Еврейском Историко-Этнографическом обществе в зале Тенишевского училища в Петербурге большую публичную лекцию "Еврейское народное творчество", подготовленную на основе собранных в первом сезоне народных сказок, сказаний, поговорок и сопровождавшуюся "туманными картинами" (подробная программа опубликована в Годовом отчете Общества) .
    В это же время он активно включается в создание Еврейского музея в Петербурге. "Комиссия по устройству архива и музея и в истекшем году озабочена была приисканием соответствующего помещения для этих учреждений, и лишь в начале 1913 года, благодаря любезному содействию пожизненного члена Общества М.А.Гинсбурга, было отведено под эти учреждения специально оборудованное помещение в доме Богадельни, выстроенном им на Васильевском Острове, по 5 линии, №50. С получением надлежащего помещения Общество, может направить свои усилия к собиранию и хранению документов и памятников еврейской старины" . "Не помню, писал ли я Вам, что М.А.Гинсбург предоставил в распоряжение экспедиции большую комнату в здании его богадельни - и я перевез сюда все материалы, инвентарь, библиотеку <…> и бюро" -- писал об этом Ан-ский .
    В марте 1913 г. на совещании представителей Киевской, Московской и Петербургской групп содействия, решается вопрос об организационном статусе экспедиции: "Экспедиция организуется как автономная комиссия при ЕИЭО и имеет свою самостоятельную администрацию и отчетность", за Ан-ским закрепляется "исключительное право по обработке для печати собранного при его участии материала" .
    По плану, представленному Ан-ским Комиссии Совещания, экспедиция должна была начать работу 1 апреля 1913 г., но финансовые затруднения, бесконечные отсрочки со сбором денег по подписке (о которых уже писали) вынудили этнографа перенести дату выезда. "Подготовительная работа, до последней мелочи еще неделю тому назад была закончена, из Киева 3000 руб. были своевременно получены, -- и единственной задержкой оказалась со стороны москвичей и петербуржцев… Наконец, М.И. и Ген.Бор. обещали на будущей неделе инкассировать уже обещанные им 3000 р. (1000 мне было выдано на предварительные расходы). Так что, Петербург за этот год внесет 4000 р. …и сам не знаю, верить ли этому обещанию. Во всяком случае на будущей неделе вопрос решится окончательно…" . Далее в этом же письме Ан-ский приводит реальную смету на сезон, объясняя ее сокращение тем, что работы начнутся только 1 июня, отказом от использования синематографа и печатания большой программы (пишет, что напечатал только краткую, для каждого места). "На эту сумму (8000 р. - И.С.) надеюсь провести экспедицию в предполагаемых размерах, до конца года. …В общем, не смотря на затруднения, я уверен, что к 1-му мы уже приступим к работе" .

    Летом, 9 (22) июня 1913 г. экспедиция снова начинает работать на Волыни и после двух месяцев работы переезжает в Подольскую губернию. "В четверг, 6/19 июня наша экспедиция отправляется в путь и в воскресенье мы уже приступим к работе" .
    Это направление было выбрано не случайно, ибо среди других регионов Восточной Европы именно Восточная Галиция, Волынь и Подолия выделялись и выделяются до сих пор обилием памятников еврейской старины. Именно здесь, и особенно в Подолии, относительно удаленной от старых центров еврейской культуры, устная легендарная история расцветала особенно пышно, конкурируя с письменной историей, дополняя, а то и замещая ее. Кроме того, именно в этих местах зародился хасидизм с его культом святых могил и чудотворчества. Во время этой экспедиции С.Ан-ский приходит к пониманию важности собирания, анализа и публикации материалов еврейского декоративно-прикладного искусства. Волынь и Подолия открыли перед участниками экспедиции самобытное и высокое народное художественное творчество, отразившееся в резьбе мацев (надгробных стел), в убранстве и росписях синагог, в изобразительных мотивах и орнаментах старинных рукописей, в том числе и пинкасим (записных книг еврейских общин). С.Юдовин выполняет сотни фотографий и зарисовок, копий с изобразительного материала, что, кстати, впоследствии оказало огромное влияние на все его творчество как художника-графика .
    На необходимость собирания исторических материалов, фотографирования и фиксации памятников народной архитектуры, зарисовки и копирования эпитафий еще в 1912 г. обращал внимание Владимир Гинцбург, когда писал: "Занимались ли Вы при осмотре зданий и утвари, а также и камней вопросом о времени, к которому таковые относятся. Это очень интересная сторона дела, хотя относится скорее к истории, нежели к этнографии и фольклору" . С целью охватить и этот аспект исследований к работе экспедиции , помимо С.Юдовина, были привлечены студенты Курсов востоковедения А.Рэхтман, И.Фикангур и С.Шраер.
    Юлий Энгель не смог принять участие в работе, поэтому место "музыкального человека" в этой поездке было закреплено за Зиновием Кисельгофом. "Теперь я (С.Ан-ский - И.С.) намереваюсь пригласить другого музыкального человека, который, вместе с тем, мог бы выполнять и другие работы" . З.Кисельгоф принимал участие в полевых работах только до третьей декады августа - своего отъезда в Витебск, так как был ограничен во времени своей работой в педагогическом училище. В одном из писем к Ан-скому (13 августа 1913 г. из Петербурга в Старо-Константинов) он писал: "Приехать к Вам, дорогой Семен Акимович, я вряд ли сумею. Я сегодня говорил с Югенбургом (заведующим училищем) об отпуске: он не соглашается мне таковой дать. …Не согласились бы Вы на то, чтобы я вместо себя послал Вам заместителя: Мильнера или Розовского. Они серьезные композиторы и вполне могут меня заменить" .
    В работе экспедиций было, в не меньшей степени, чем остальные организации, заинтересовано Общество еврейской народной музыки (Ан-ский в 1912 г. вошел в состав Правления Общества). "Деятельность общества началась с основной его задачи - собирания и записывания еврейских народных мелодий. Наиболее активное участие в осуществлении этой задачи принимал все время З.А.Кисельгоф, записями которого главным образом пользовались композиторы Общества для обработки и разработки еврейских песен и других музыкальных произведений <…> При всем старании музыкального комитета к планомерности работы по записи народных мелодий пришлось все-таки довольствоваться, главным образом, спорадическими поездками членов комитета. Настоящее обследование по всей России мелодического материала народной песни требовало бы таких больших средств, которые Общество не сумеет ассигновать и в ближайшем будущем. По счастью, этим занимается еврейская этнографическая экспедиция имени барона Горация Гинцбурга во главе с С.А.Ан-ским (являющимся и членом правления "Общества еврейской народной музыки"); эта экспедиция привлекла к своим работам Общество еврейской народной музыки в лице его музыкантов. Что же касается материала, необходимого для композиции, то одних записей З.А.Кисельгофа хватило для композиторов Общества на протяжении пяти лет и на составление специального сборника (для школы и семьи)" .
     Немаловажную информацию о работе экспедиции и собранных материалах могут дать письма 1913-1914 годов Лейви-Ицхока Вайнштейна - коллеги по экспедиционной работе, поверенного в делах экспедиции и секретаря бюро. Эти письма на фирменных бланках экспедиции отражают работу над составлением этнографической программы, содержат детальный отчет о корреспонденции на имя Ан-ского и обзор многочисленных этнографических материалов, поступающих на петербургский адрес этнографической. В них также имеются сведения о пересылке поездом материалов, собранных во время полевых работ .
    На основании имеющихся в ИР НБУВ документов Фонда 339 (Ан-ского), инвентарных книг записей фоноцилиндров мы можем установить ключевые точки и даты маршрута экспедиции 1913 года.
    Как уже писали, работы начались только 6(19) июня, когда экспедиция выехала из Киева на Волынь. Первым из зафиксированных в документах пунктом стало местечко Дубно, куда 17 июня приехала экспедиция и где работала до 27-28 июня (№928, письмо без подписи, адресовано и доставлено в Дубно, №786, письмо племянницы Ан-ского Веры Натансон, в котором она передает "привет Юдовину"; каталог, с.208, 214; Вайнштейн; №144, открытка от Бибера, адресованная участнику экспедиции И.Фикангуру (19.06.13). 30 июня были сделаны записи в Млинове и Муравице, в окресностях Дубно (Ш. с.265,199, письма Вайнштейна).
     В Олыке работали приблизительно с 31 июня по 7 июля (№ 196. Письмо Еврейского Эмиграционного общества С.Ан-скому, отправленное из Киева в Олыку, штемпель почты; письма Вайнштейна - Ан-скому №196 - 208; Дата записи, указанная Кисельгофом в Инвентарной книге, Шолохова, 48.1, с.192,288,229.). 8 июля - Богополь (каталог, с.248, Вайнштейн). После Олыки ненадолго (с 3 по 5 июля) вновь возвращаются в Дубно. В эти же дни, а именно 4 июля, имеем документ, указывающий, что группа находилась в Озаринцах. В письме Веры Натансон указано: "Написала Азарен, а Гиля говорит Зарен, не знаю, верно ли" (№787).
    С 7 по 12 июля экспедиция находилась в Кременце (Шолохова, записи Кисельгофа, с.193, 213,263, 303; Вайнштейн). 17 июля датированы записи, сделанные в местечках Клеван и Людмир (Шолохова, записи Кисельгофа, с.67, 191, 237). Имеем еще запись, сделанную 8 июля в Богополе Подольской губернии (Ш., с.248, письма Вайнштейна). Около середины июля посетили Ковель (с.192, письма Ошера и Сосьи Манусович, адресованные Ан-скому в разные города, №677-680)
    Приблизительно с 26 июля по 5 августа были в Заславе (Изяславе), где были сделаны записи синагогальной литургии в исполнении Симхи Кобреника, хазана Большой Синагоги (письма Кисельгофа, №544, фрагмент с сохранившимся почтовым штемпелем; №130, Письмо Батулина из Радзивилова в Заслав; ).
    Во второй половине августа исследователи работают в Подольской губернии. Однако в сентябре они вынуждены сделать краткий перерыв в работе, обусловленный двумя неделями религиозных праздников. О работе в 1913 г. С.Ан-ский пишет В.Гинцбургу (письмо отправлено в конце августа из Киева): "Все это время мы разъезжали по самым глухим местечкам, находились в такой обстановке, что не было органической возможности уединиться. Одна из особенностей работы экспедиции заключается в том, что с раннего утра до глубокой ночи наши комнаты полны народом. Это невероятно утомляет, но против этого ничего нельзя поделать" .
    В этом же письме этнограф подводит предварительные итоги этнографического обследования Волынской губернии: "За 2,5 месяца экспедиция побывала в 25 пунктах (8 уездных городах и 17 местечках), собрала материал вдвое, если не более, превышающий материалы прошлогодней экспедиции, сделали более 500 фотоснимков, записали до 1000 мотивов и песен, огромное число сказок и сказаний, приобрели 169 предметов для музея, среди которых немало старинных и ценных, в том числе до 20 рукописных, б.ч. ненапечатанных сочинений XVIII-XX веков, много писем известных лиц и т.д... Среди фотографий прибавился еще один отдел - обложки пинкасов. Сняли и скопировали около 40, среди которых множество оригинальных и художественных" .
    Время перерыва Ан-ский использует для участия в процессе Бейлиса в качестве корреспондента от газеты "Речь". Не просто интерес, а активное участие в процессе началось для Ан-ского еще в 1912 г. (вполне естественно, что как социал - революционер, еврейский националист в самом хорошем смысле этого понятия, он не мог стоять в стороне). Еще в декабре 1911 - январе 1912 г. он пишет большую статью "Ритуальные наветы в еврейском народжном творчестве", которую отдает В.Короленко для публикации в "Русском богатстве" и надеется, что статья эта поможет писателю при защите Бейлиса . "Спешил я с этой работой очень, чтобы Вы успели ознакомиться с легендами для статьи, которую Вы намереваетесь написать по поводу наветов для декабрьской книжки и которая могла бы получить огромное значение. Я написал ее в 4-5 дней, работая по 15-16 часов в сутки и не успел даже как следует прочесть ее" .
    Во время посещений Киева Ан-ский свозит в специально отведенную (по распоряжению В.Гинцбурга) комнату материалы, собранные в экспедиции. ("Теперь выбрался на день в Киев, привез два больших ящика с рукописями и предметами для музея") .
    С.Ан-ский имел намерение продолжить этнографическую поездку по Подольской губернии до 1 ноября 1913 г., в это же время он предполагал исследовать часть Киевской губернии. Эти планы отражены в письме В.Гинцбурга к Ан-скому. Касаясь темы финансирования работ, он пишет: "Вы помните, что мы условились продолжать экспедицию нынешнего года, пока того позволит погода, не считаясь с петербургскими средствами" .
    Во второй половине сентября экспедиция возвращается к полевым работам, посещает Проскуров (Хмельницкий). Посетив 40 местечек (кроме перечисленных - Острог, Триск, Корец, Деражню, Судилков, Шепетовку, Славуту, Аннополь и ряд других), экспедиция заканчивает обследование Волынской губернии и начинает Подольскую.
    Во многих городах и местечка, в которых работала группа, Ан-ский, обладавший удивительным обаянием и умением общаться с людьми разного возраста и социального положения, приобретает друзей, с которыми потом долгие года состоит в переписке, встречается во время новых посещений этих мест. А.Рэхтман в мемуарах о экспедиции, изданных в 1957 на идиш в Буэнос-Айресе, описывает встречи Ан-ского с евреями местечек, начинавшиеся обычно в синагоге сразу после молитвы с вопросов к этнографу, с его рассказов о жизни столицы, а затем продолжавшиеся у Ан-ского в гостях, где старики за чашкой чая или рюмкой водки делились воспоминаниями, отвечали на вопросы исследователя, рассказывали по его просьбе местные предания. Он также упоминает стариков-гостей Ан-ского, ежевечерне заполнявших его гостиничный номер, неизменно кипящий здесь самовар, обстановку тепла и гостеприимства, располагающую к беседе, звучащие песни и легенды. Успех экспедиций, колоссальный собранный материал, А.Рэхтман связывает с отношением местных жителей к ее руководителю. "И стар и млад все дни и вечера находились в его комнате. И только благодаря этой любви удалось собрать все, что мы собрали" .
    Подольская губерния представляет для Ан-ского особый интерес, так как именно там сохранились богатства еврейского фольклора и пластических искусств. Именно здесь зародились и получили распространение хасидизм, саббатианство и франкизм, мистические напряжения которых нашли непосредственное проявление в искусстве и народных легендах. Продолжая записи словесного и музыкального фольклора, Ан-ский не обходит вниманием и явления изобразительного искусства. Он тонко подмечает художественный вкус, с которым выполнены предметы домашнего обихода, обращает особое внимание на архитектуру синагог и резьбу каменных надгробий, особенности и функциональность жилых построек.
    В Подолии в сезоне 1913 года экспедиция посетила и обследовала более 20 пунктов, в том числе такие известные, как Миколаев, Тульчин, Немиров, Проскуров, Хмельник, Шаргород. В Меджибоже записали разнообразные предания из жизни рабо Исроэля Баал Шем Това, здесь же приобрели для музея великолепный пинкас Общества для изучения Мишны (титульный лист которого опубликован в "Альбоме еврейской художественной старины"), записали редкие музыкальные произведения . Некоторые из легенд, записанных в Междибоже, были литературно обработаны Ан-ским и подготовлены к публикации. Среди них: "Встреча (Легенда)", "История с Бештом и святопогибшими из-за навета. Сказание", "История с Бештом и убитым христианином. Сказание", "Сказка про алмазные слезки", "Кошмарная загадка. История одного загадочного убийства младенца" (написана в 1913 г., безусловно под влиянием процесса Бейлиса), "Янте (жена) Раби Исроэля", "Чудо цадика", "Вне человека. Легенда" .
    Письмо З.Кисельгофа в Киев (И.Маховеру для С.Ан-ского), датировано 9 ноября 1913 г. Вероятно, что в это время в Киеве оканчивалась работа сезона этого года.
    В собрании ИР НБУВматериалы сезона 1913 г. представлены большим количеством музыкального материала, собранными пинкасим, литературными обработками хасидских легенд. Надо заметить, что в качестве собирателя, Зиновий Кисельгоф был просто незаменим. Он не только сумел записать и обработать впоследствии (сделать нотные и текстовые расшифровки), но и великолепно зарегистрировать материалов еще в процессе экспедиционной работы. Благодаря тщательности записей в инвентарных книгах, точного указания даты, места записи и исполнителя, мы имеем возможность реконструировать маршрут сезона, проанализировать основные интересы, цели задачи.
    Поездка 1913 г. была более длительной и значительно более насыщенной: участники экспедиции посетили Подольскую губернию (Богополь, Летичев, Меджибож, Сатанов, Проскуров), Киевскую (Тетиев, Бердичев), Волынскую (Олика, Ковель, Триск, Заслав, Кременец, Полонное, Дубно, Ровно, Корец, Деражню, Луцк, Судилков, Муравицу, Шепетовку, Славуту, Аннополь, Владимир-Волынский). В этом же сезоне исследователи сделали часть записей и на территории современной Беларуси - в Могилевской (Дубровно) и Витебской губерниях.
    Так как маршрут этого сезона, как и предыдущего, в основном пролегал через хасидские местечки, большинство записей мелодий и преданий имеют пометки: "записано" или "услышано" от брацлавских, ружинских, волынских, трискерских хасидов, от Авраама Ицхока Бердичевского, Иосифа из Тального, чернобыльского ребе и в совокупности являются фактически энциклопедией хасидских песнопений. Кроме того, характерным признаком этой части коллекции является большое количество материалов, которые представляют синагогальные литургические пения, записанные непосредственно от хазанов - еврейских канторов (например, Ицхока Бермана из Олики, Симхи Кобреника из Заслава). Прекрасны записи детских песен, исполнителями которых были малыши 4-10 лет. В уже упоминавшемся отчете Ю.Энгеля есть воспоминания о записях детских песен в Ружине: "Отношение к нам сначала было не совсем доверчивое, в чем отчасти мы и сами были виноваты по неопытности. Мы с первого же дня приезда вступили в сношения с детьми, записывали от них сказки, песни и т.п. За каждый номер они получали по пятаку, и под конец чуть ли не все детское население Ружина перестало ходить в хедера и с утра осаждали наш заезд. Некоторые сами пытались сочинять сказки самые книжные, другие старались вспомнить, все были очень возбуждены. Помимо того, что это было очень беспокойно, это роняло нас в глазах стариков..." .
    К периоду экспедиций 1912-1913 гг. относится и собранная С.Ан-ским коллекция пинкасим, о которых он упоминает в приведенном выше письме. Мы не знаем, сколько и какие конкретно из материалов, находящихся сейчас в библиотечном собрании (Ф.321, оп.1) 104 пинкасим были собраны во время экспедиций. На основании "Альбома еврейской художественной старины" можно только определить некоторые из них: Старо-Константинов, Копычинцы, Кременец .
    Не лишено вероятности предположение, что современная коллекция НБУВ представляет собой материалы, собиравшиеся в ЕИЭО по призыву Шимена Дубнова (не только оригиналы, но и копии) , экспедиционные материалы и документы, вывезенные из прифронтовой полосы самим С.Ан-ским. Например, пинкас из Копычинцев поступил в музей скорей всего во время работы писателя в Восточной Галиции, так как среди экспедиционных материалов это местечко не упоминается. Известно, что часть документов и материалов, собранных Ан-ским поступила в архив ЕИЭО . В Государственном Этнографическом музее Петербурга хранятся копии титульных листов и отдельных страниц декорированных пинкасим, выполненные С.Юдовиным во время экспедиций.
    О работе экспедиции, собранном богатейшем материале, планах на будущий (1914 г.) С.Ан-ский подробнейшим образом доложил в лекции "О работах этнографической экспедиции имени барона Г.О.Гинцбурга, обследовавшей более 60 пунктов Волынской и Подольской губернии", читанной в Общем собрании Историко-Этнографического Общества, состоявшемся в Петербурге 19 апреля 1914 г. .
    Сразу же по возвращении из экспедиции, С.Ан-ский начинает хлопотать о предстоящем сезоне. Как и в прошлом году, основной заботой является сбор средств на проведение работ. "Мне было тяжело писать Вам все это время, так как пришлось бы повторять все те грустные повествования, что и в прошлом и в нынешнем году. - Писал Ан-ский Владимиру Гинцбургу. - Только в последние дни, к отъезду Генриха Борисовича, были инкассированы некоторые суммы и положение предстоящей экспедиции более или менее выяснилось. …По инкассировании этих денег в кассе будет 2688 р. По смете же, на 7 месяцев потребуется 5060 р. (Смета сильно сокращена, упразднено Бюро в Петербурге. В экспедицию поедут 3 человека вместо 4-х). Так что для проведения экспедиции будет недоставать 2371 р. В виду того, что экспедиция выедет не 1-го июня, а 1-го июля расходы сократятся еще на 400. Так что, в общем, недостает около 2000 р. Теперь вопрос, как быть?" . Как и в прошлые годы, Владимир Гинцбург и в этот раз помог другу. "Ваше письмо от 17/30 июня не могло доставить мне большого удовольствия. Денежное наше положение крайне тяжело… Мои 10000 руб. исчерпаны. Все же дела останавливать не следует и я Вам требуемые Р.2000 дам. …Что касается общего плана Вашей деятельности, то я вижу следующее. Всем жертвователям мы говорили, что собирание материалов продлится три года. Далее очевидно, источники средств для нашего дела иссякают и поэтому на снаряжение дальнейших экспедиций (4-й, 5-й и т.д.) надежды нет... Принимая все это во внимание, мне кажется, нужно этим и ограничится, оставив в стороне Польшу и Литву, которые потребовали бы еще много труда и таких средств, которые мы получить не можем" .
    Одновременно с поиском средств, Ан-ский много работает над составление Программы-анкеты, предназначенной для организации этнографической работы в самых широких массах. В разработке анкеты ему помогают слушатели Петербургский курсов востоковедения Ш.Вайнштейн, Ш.Локшин, И.Лурье, И.Неусыхин, И.Фикангур, И.Климельман, И.Равребе, А.Рэхтман. Успела выйти только первая часть "Еврейской этнографической программы" под названием "Человек" (под редакцией Л.Штернберга) . Эта часть включает 2087 вопросов, касающихся традиционной жизни еврея на всем ее протяжении от момента рождения до кончины, местных обычаев, обрядов, преданий, связанных с каждым из этапов и событий жизненного цикла. Издание второй части Программы, посвященной праздникам и особым дням годового цикла, было подготовлено к печати, но не состоялось из-за начала Первой мировой войны.
     Если исходить из единственной имеющейся даты -1 июля (как указывал Ан-ский в уже упомянутом письме) экспедиция выехала в Киев, имея целью завершить работы в Подольской и Киевской губерниях. Единственной, четко датированным 1914 годом, пунктов маршрута является местечко Ступицы (Ш., с.307). Из записей в инвентарных книгах можно предположить, что работали так в Бердичеве, Тетиеве, Турийске (?), Дубровне, Судилкове, Меджибоже. Четких дат записей, сделанных в этих местечках, нет.
    О работе в Подольской губернии и посещении местечек в Киевской пишет в своих воспоминаниях и А.Рэхтман. Например, он приводит сюжет с арестом по подозрению в шпионаже Рэхтмана и Юдовина в Житомире. Только благодаря вмешательству Ан-ского и Л.Штернберга подозреваемые были освобождены. Документы, сохранившиеся в архиве ЕИЭО, относят этот эпизод к началу марта 1914 г. .
    К сожалению, работы экспедиции были прерваны с началом Первой мировой войны, в которую Россия вступила на стороне стран Антанты.
    Отчет о работе экспедиций 1912-1914 гг. С. Ан-ский помещает в письме, присланном в редакцию "Еврейской старины" из Галиции. Впоследствии этот отчет выходит отдельным оттиском. Согласно ему, за время работы экспедиция обследовала более 70 местечек "черты оседлости", собрано было более 700 предметов старины, представляющих музейную и художественную ценность, записано огромное количество народных сказок, пословиц, поговорок, "1500 народных песен, до 1000 народных мотивов, песенных, застольных, синагогальных и музыкальных (записано на фонограф)… Собрано несколько сот старинных документов, имеющих историческое значение, коллекции писем выдающихся лиц, мемуаров, до ста старинных рукописей, пинкусов. Собрана большая коллекция старинных оригинальных рисунков, заглавных листов пинкусов, мизрахов, кеттуб и др., сделано около 1500 фотографических снимков со старинных синагог, внутреннего их украшения, кивотов и амвонов, художественных предметов культа, надгробных памятников, типов, сцен и т.д." . В опубликованной в 1916 г. в газете "Еврейская жизнь" информации "От еврейской этнографической экспедиции", С.Ан-ский еще раз приводит уже указанные данные .
    Как результат работы экспедиций, писатель задумывает большое исследование "Евреи в их бытовой и религиозной жизни", несколько вариантов плана, которого сохранились в фонде .
    Несмотря на военное время, участие Ан-ского в санитарных отрядах Союза городов русских и его активную работу в Обществе помощи евреям-беженцам, Владимир Гинцбург, понимая важность работы трех лет, настоятельно рекомендует не оставлять этнографической работы. "Я понимаю, что неотложные вопросы настоящего времени поглощают Вашу энергию, но все же мне бы хотелось оторвать Вас для нашего дела, хотя и остановленного в силу обстоятельств в своем дальнейшем развитии, не должно, однако, заглохнуть на пол пути. Из уважения к Вашим <…> трудам, необходимо, по крайней мере, зафиксировать работу и если останавливаться, быть может, на неопределенное время, то останавливаться на точке, а не на запятой" . Ан-ский и думать не он мог об остановке. Вся его энергия, не смотря на военное время и ужасные картины, встречавшиеся на каждом шагу, в каждом населенном пункте, где бывал с санитарными отрядами (а в большинстве он бывал до войны, встречался с людьми, видел другую жизнь), была направлена на идею публикации материалов, собранных в 1911 - 1914 гг.
    С. Ан-ский задумал осуществить многотомное издание, представляющее результаты работы: "Вследствие перерыва работы экспедиции в связи с войною, было приступлено к классификации и подготовке к печати собранного материала, который едва поместится в 40 томах.