В конце XVIII века евреи Западной и Восточной Европы, иногда принудительно, а иногда с радостью и добровольно, начали вливаться в культуры окружающих народов - долгая жизнь в "гетто" многим казалась обременительной и затягивающей в прошлое. И уже больше века евреи-художники (живописцы, графики, скульпторы) являются представителями культуры народа, среди которого живут, их художественная традиция формируется в рамках диаспоры. Но евреи всегда не только впитывали местные нравы, ценности, приоритеты, но и активно влияли на окружающую их среду. Одновременно евреев, в том числе евреев-художников, не покидало желание оставаться самими собой, сохранить свою индивидуальность. Такая многослойность, многоплановость еврейского сознания была одной из причин, выделявших евреев из общей среды.

       Евреи внесли огромный вклад в историю искусства многих стран мира, но это еще не означало возникновения еврейского изобразительного искусства. Философ Мартин Бубер отмечал, что еврейская художественная школа не является чем-то существующим, но тем, что развивается и может состояться. И сегодня, по прошествии многих лет, вряд ли можно констатировать возникновение еврейской художественной школы, будь то в Израиле или в странах диаспоры. Нынешняя ситуация сходна с той, что существовала сотню лет тому назад. Выходец из литовского местечка скульптор Марк Антокольский создавал работы на еврейские темы (миниатюры "Еврей-портной", "Еврей-скупой", "Спор о Талмуде"), но в историю мирового изобразительного искусства он вошел монументальными скульптурными портретами из русской истории - "Иван Грозный", "Нестор-летописец", "Петр Великий". Марка Шагала, еврейство которого в искусстве доказать, казалось бы, легче легкого, искусствоведы рассматривают как русского или французского художника.
        Наше нынешнее представление о национальном весьма расплывчато. Даже при большом желании крайне сложно выстроить визуальный ряд современного еврейского искусства. Очевидно, дальше антропологических или этнографических признаков трудно продвинуться. Но портрет еврея, если даже национальная принадлежность изображаемого известна достоверно, равно как и изображение человека в таллите, вряд ли можно отнести к еврейскому искусству. Ведь не считается же, например, цыганским искусством "Портрет цыганки" Франца Хальса. Многие художники писали сцены Ветхого Завета или бытовые сцены из жизни более современных евреев, но это не делало их еврейскими художниками или еврейскими их произведения. Не принадлежат еврейскому искусству ни Александр Иванов, ни Рембрандт, ни Николай Крамской, ни Илья Репин.
    И все-таки в первые десятилетия XX века работы художников-евреев были вполне различимы. Еврейский быт еще отличался от быта "нееврейского" и был узнаваем, еще близки были любимые фольклорные персонажи и исторические образы.
    Основатель иерусалимской художественной школы "Бецалель" Борис Шац, сын меламеда из Ковно, еврей, выбравший, казалось бы, непригодную для еврея профессию скульптора, на Всемирной выставке в Париже получил золотую медаль за скульптуру "Матитьягу Хасмоней". Национальные чувства, интересы, характерные темы давали возможность причислить к еврейскому искусству произведения таких художников, как Меер Аксельрод, Анатолий Каплан, Эммануил Шехтман. Этот ряд можно продолжить. Но вряд ли, рассматривая работы этих и других мастеров, уместно говорить о единстве стиля, школы, духовной направленности, что можно было бы расценивать как зарождение национальной школы.
    Вроде бы более понятна ситуация в еврейском декоративно-прикладном искусстве. Хотя и тут также прослеживаются внешние влияния, подражания другим культурам. Однако всякий раз, создавая новое, евреи переосмысливали, трансформировали "под себя" заимствованное.
    Например, резьба еврейских каменных надгробий к середине XVIII века превратилась в самостоятельный вид искусства. Прорезная еврейская картинка из бумаги (вытынанка) отличалась от такой же польской или украинской по сути, так как была не просто произведением декоративно-прикладного искусства, а создавалась, как правило, учащимися еврейских религиозных заведений и, благодаря используемой в рисунках символике, становилась одним из способов осмысления сакральных текстов. Записные книги еврейских общин (пинкасим), ктубот (брачные договоры) иллюстрировались, декорировались орнаментами, однако все это уже почти ушло из современной жизни. Исчезли мастера, создававшие Ханукии, коробочки для благовоний и многие другие предметы для еврейских праздников.
    Что же теперь можно считать еврейским искусством или хотя бы попыткой его создания?
    Проходя по залам выставок живописи, графики, скульптуры и обладая даже очень "чутким глазом", вряд ли можно определить национальную принадлежность автора. Но ведь и сейчас живут и работают в Украине художники-евреи, многие из которых хоть и не декларируют свое еврейство, но и не скрывают его. В творчестве же они, как правило, даже не делают попыток ограничить себя этническими или фольклорными рамками.
    И, тем не менее, вольно или невольно, художник проявляет в работе свою ментальность, потаенные устремления, мысли и чувства. На работу художника оказывают влияние долго сдерживаемые импульсы. Редкий еврей тайно или явно не возвращается в мыслях к своему еврейству, не вспоминает свое детство, хоть каких-нибудь родственников, говоривших на идиш. Да и редкому еврею окружение позволяло забыть, что он еврей. Все эти факторы не могут не сказаться на работе художника.
    При нынешней активизации национального сознания часто возникают идеи возрождения национального искусства. Кажется, это сродни реанимации. Вероятно, теперешняя культура евреев Украины - это нечто абсолютно новое, появившееся на новой почве, в новых условиях. Создадут ли они предпосылки для возникновения неких духовных качеств, которые позволят уже без сомнения назвать произведения украинских евреев-художников еврейским искусством, покажет время.
    Уже несколько лет в Институте иудаики (Киев) существует артпрограмма "Агада", в ее рамках состоялось более двадцати выставок художников, в творчестве которых есть произведения на еврейские темы. Пока говорить о возникновении сообщества единомышленников, создающих некую направленность в изобразительном искусстве, нельзя. Но, возможно, это первые шаги.
    Имя популярного еврейского писателя и известного общественного деятеля Семена Акимовича Ан-ского (псевдоним, настоящее имя и фамилия - Шлойме-Зейнвил Аронович Раппопорт) получило широкую известность в еврейской фольклористике и этнографии лишь в последнее десятилетие его жизни, совпавшее с одним из наиболее плодотворных и наиболее трудных времен для еврейской исторической науки. Этому периоду не суждено было воплотиться при жизни исследователя в фундаментальные научные труды, которые бы обобщили результаты работы этнографа, его предшественников и коллег. Но Семену Ан-скому, исследователю народной культуры, писателю, удалось вписать одну из самых ярких страниц в историю этнографической науки о восточноевропейском еврействе.
    К пониманию ценности традиционной еврейской культуры С. А.Ан-ский пришел через идеалы русской народнической литературы. "Русский народник, социал-революционер, секретарь П. Лаврова, он стал еврейским националистом, не политическим, но культурным, он стал мечтать о закреплении исторических основ еврейской психики путем сознательного и настойчивого еврейского воспитания". На национальную самоидентификацию С. Ан-ского оказали влияние политические процессы конца ХIХ - начала ХХ века: процесс Дрейфуса во Франции, страшные еврейские погромы в Кишиневе и Одессе. "Надо воспитать народ к национальной жизни, - писал, полемизируя с еврейскими национал-территориалистами, С. Ан-ский известному еврейскому политическому деятелю Х. Житловскому в 1905 году. - И тогда, как у здорового организма, у народа самого явится тоска по территории, по государственной жизни". Народническая школа научила С. Ан-ского, что задача "воспитания народа", безусловно, предполагает в первую очередь его изучение, глубокое осознание и анализ исторических и культурных корней, традиций и верований.
    На протяжении многих лет писатель изучал фольклор разных народов, методику записи, классификации и обработки фольклорного материала, что позволило ему в 1912-1914 гг. успешно осуществить ряд фольклорно-этнографических экспедиций в "черте оседлости", собрать, проанализировать и подготовить к публикации уникальные по своему значению материалы.
    В годы Первой мировой войны он, как сотрудник ЕКОПО, активно работал в зоне боевых действий, участвовал в работе санитарных отрядов, не только организовывал сбор средств и продуктов, но и сам доставлял их нуждающимся. Война, начавшаяся на западе Российской империи, больнее всего ударила по миру традиционного еврейства, изучению которого С. Ан-ский посвятил последние годы: ее первой жертвой стали евреи, проживавшие в галицийских землях. Этнограф добивается командирования в прифронтовые районы Галиции в качестве уполномоченного Комитета для помощи больным и воинам, а также пострадавшему от войны населению. Но и в это тяжелое время он не прекращает этнографических исследований, при каждой возможности собирая и записывая сказания, легенды, притчи, документы и материалы для Еврейского этнографического музея, организованного в Петербурге в 1914 году по инициативе писателя.
    До 1918 года Ан-ский был бессменным руководителем музея, собирал и готовил экспозицию, тщательно подбирал сотрудников. Музей стал для него не только воплощением мечты о "воспитании народа", возможностью реализовать свои замыслы об академическом собирании и изучении материальной культуры евреев, но и домом, в котором он жил и работал.
    Итогом огромной и многолетней собирательской и исследовательской работы должна была стать серия книг о еврейском искусстве. Первый том - "Альбом еврейской художественной старины" был подготовлен Ан-ским к печати в 1918 году, но так и не вышел в свет.
    После февральской революции 1917 года Ан-ский на короткое время вернулся к политической работе, активно участвовал в Учредительном собрании от партии социал-революционеров, публиковался в революционной прессе (русско-еврейские периодические издания, эсеровские газеты). Он не принял октябрьской революции, категорически не разделяя идеологию большевизма, поэтому вынужден был эмигрировать из России, уехал в Вильно, а после в Варшаву. Последние годы жизни в эмиграции он посвятил организации исследовательских еврейских центров в Восточной Европе.
    Ан-ский, автор многих рассказов и повестей, исследователь, этнограф и политический деятель, вошел в историю мировой литературы и театра как автор прославленного "Диббука", обошедшего театральные подмостки всего мира, ставшего шедевром кинематографии20-30-х годов.
    Об Ан-ском написано немало, и все же он остается личностью в высшей степени загадочной, непонятной и непонятой в той же мере, в какой остается непонятным и необъяснимым лихорадочное биение времени, в которое он жил. Сами ценности этого времени представляются сегодня несколько странными, одновременно наивными и чрезвычайно интеллектуальными, идеалистическими и жестокими, исчерпавшими себя и оставшимися невоплощенными. Судьба Ан-ского, кажущаяся необычной, достаточно характерна для русско-еврейского интеллигента того времени. Человек этого типа и этого круга был фактически обречен на необычность, а судьба его творений причудливо повторяла его собственную судьбу.
    На рубеже XX и XXI веков фигура Ан-ского, его творчество и политические взгляды, исследования в области еврейского фольклора и этнографии привлекли к себе внимание гораздо большего числа ученых, чем в предыдущие годы. Объяснением этому может служить изменение интеллектуального климата (особенно на территории постсоветских государств), открытие архивных материалов, возвращение к истокам многогранной еврейской культуры. По сути, современные исследователи повторяют путь Ан-ского, который сто лет назад призывал еврейскую интеллигенцию обратить внимание на уходящий быт, традиции и искусство еврейства Восточной Европы. И сейчас, когда полностью разрушен уклад традиционного еврейского "штетла", в большинстве своем утеряны язык идиш и народное творчество, проделанная Ан-ским огромная собирательская работа становится едва ли не единственным источником для исследователей.
    Творческое и научное наследие С. Ан-ского разделило судьбу писателя. Огромный архив, собранный им при жизни (по описи, сделанной в 20-е годы Ф. Шаргородской, он насчитывал около 5 тысяч документов) и переданный в Еврейское историко-этнографическое общество (ЕИЭО) и музей, был раздроблен и в настоящее время находится в составе фондов нескольких хранилищ. Из наиболее крупных следует упомянуть Национальную библиотеку Украины имени В.И. Вернадского (НБУВ), Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ) (личные фонды), Российский государственный исторический архив в Петербурге (фонд ЕИЭО), Архив Института еврейских исследований в Нью-Йорке (YIVO), частные коллекции в США, Германии, Израиле. Часть музейной коллекции хранится сейчас в Российском государственном этнографическом музее в Петербурге. Отдельные экспонаты представлены в Государственном музее исторических драгоценностей в Киеве. Многие документы находятся в личных фондах еврейских деятелей науки и культуры, с которыми С.Ан-ский вел оживленную переписку. Многие из этих документов выявлены, описаны, частью экспонировались на выставках, но каждый раз мы находим новые письма, материалы.
    Очень значима в этом отношении судьба драмы "Диббук". Написанная Ан-ским по-русски, на мировой сцене драма многие годы ставилась в переводе на иврит, сделанном Хаимом-Нахманом Бяликом в 1917 году по заказу театра "Габима". Позже, в 1919-1920 гг., с иврита она была переведена на идиш для постановки на сцене еврейского театра в Вильно (Вильнюсе). Первоначальный русский вариант пьесы считался безвозвратно утерянным во время революции. В этом году исследователь творчества театра "Габима" Владислав Иванов нашел среди архивных материалов русский текст и готовит его к публикации, которая должна выйти в альманахе "Мельпомена" в ближайшие месяцы.
    До сих пор среди исследователей ведутся споры о времени написания пьесы. Большинство (и среди них - А. Канцедикас, В. Иванов, Н. Шандроу) считает, что пьеса написана в 1915-1916 гг. В документах, которыми пользовались исследователи, "Диббук", действительно, упоминается, только начиная с 1915 года, но эти дневниковые записи относятся уже к работе над пьесой и попыткам ее постановки в московских театрах. А. Канцедикас приводит цитату из письма Ан-ского, опубликованного в каталоге выставки Ан-ского, состоявшейся в институте YIVO (Нью-Йорк) в 1986 году: "Я видел тени людей со скрытыми лицами. Они уносили меня в другие миры, - рассказывал Ан-ский С. Цитрону. - С тех пор тема "Диббука" начала получать свои очертания. В Тарнове однажды вечером я написал первое действие. Второе написал несколько недель спустя, все еще в Галиции <...> Последний акт "Диббука" был написан в Москве".
    Нами найдены документы, свидетельствующие, что пьеса, в основном, была написана уже в конце 1913 - начале 1914 года. При этом ее первоначальным названием, выбранном автором, было "Воплощение". В письме от 13 (26) января 1914 года представитель династии еврейских меценатов, барон Владимир Гинцбург писал Ан-скому: "Ожидаю с нетерпением присылки Вашего "Воплощения" и должен Вам сказать, что для меня лично пригодность Вашей пьесы для сцены не играет никакой роли. Меня в Вашем труде интересует другое, и я надеюсь, что Вы не поставите присылку его в зависимость, как Вы говорите, от решения какого-нибудь театра". Из приведенной цитаты следует, что пьеса не только была написана в 1913 году под впечатлением встреч и собранных экспедицией материалов, но Ан-ский уже начал искать театр для ее постановки.
    Через две недели Владимир Гинцбург, получив и внимательно прочитав пьесу (уже названную "Диббук"), изложил свои впечатления и критические замечания в пространнейшем письме, хранящемся в Институте рукописей НБУВ. Таким образом, становится понятным, что временем написания драмы является 1913 год, в следующем году Ан-ский перерабатывал текст и в 1915 году начал хлопоты по ее постановке в Московском Художественном театре.
    Не менее интересна судьба фоноархива этнографических экспедиций 1912-1914 гг. Многие годы исследователи, занимающиеся еврейской культурой и историей, считали, что записи, сделанные Ан-ским и сотрудниками экспедиции (Ю. Энгелем, З. Кисельгофом и А. Рэхтманом) на восковых фоноцилиндрах и представляющие уникальное собрание фольклорных музыкальных материалов, утеряны безвозвратно. Все это время валики хранились в фондах НБУВ (лишь небольшая часть коллекции еще в 30-е годы была передана в Пушкинский дом в Петербурге и ранее принадлежала Обществу еврейской музыки в Петербурге). В 1996 году Институтом проблем регистрации информации Национальной Академии наук Украины были выполнены перезаписи с фоноцилиндров на цифровые носители и выпущены два компакт-диска.
    В Институте рукописей НБУВ сохранились также текстовые и нотные расшифровки экспедиционных валиков, сделанные З. Кисельгофом в 1912-1917 гг. Сотрудницей библиотеки Людмилой Шолоховой была проведена большая исследовательская работа, результатом которой стал Каталог "Фоноархив еврейского музыкального наследия", изданный в 2001 году. Впервые в научный оборот были введены существенные по объему материалы, собранные во время этнографических экспедиций на территории Украины и Беларуси. Издание Каталога и компакт-дисков открыло ученым, занимающимся народной еврейской музыкой, мощный пласт ныне полностью исчезнувших песен, литургических напевов, сказаний, баллад.
    Этой же теме посвящена диссертация Л. Шолоховой "Становление и развитие еврейской музыкальной фольклористики в Российской империи в начале XX века", защита которой состоялась в мае 2000 года в Национальной музыкальной академии Украины имени П.И. Чайковского.
    Так же как и фоноархив, утерянным считался и "Альбом еврейской художественной старины". На протяжении многих лет единственный, как считалось, экземпляр "Альбома..." хранился в частной коллекции Ноколаса Ильина в Германии. В 1994 году он был восстановлен и издан в Москве. Альбом-папка содержал 84 репродукции фрагментов иллюминированных старинных еврейских рукописей, мизрахим и лубочных картинок, собранных С. Ан-ским во время экспедиций. Обложка папки, выполненная по мотивам титульных листов пинкасим, не была подписана автором, а материалы не были систематизированы. Поэтому при подготовке первого издания А. Канцедикас, используя архивные материалы о подготовительной работе, проведенной Ан-ским в 1917-1918 гг., расположил материалы по своему усмотрению.
    Буквально до последнего времени ничего не было известно о существовании других экземпляров подготовительного альбома. И только недавно во время работы в фондах Института рукописей НБУВ был найден второй экземпляр "Альбома еврейской художественной старины" (первый том) С. Ан-ского. Важность этой находки трудно переоценить, потому что, наконец, мы можем более уверенно говорить о концепции издания "Альбома", разработанной самим Ан-ским. Если первоначальный замысел первого тома, приведенный выше, включал не только рукописи, но и "снимки редких старинных надгробных камней, гробниц великих мужей и святых мучеников, старинной утвари и предметов культа, синагог и исторических зданий...", то на основании второго экземпляра первого тома "Альбома" убеждаемся, что Ан-ский более уверенно систематизировал материалы, рассчитывая издать все пять задуманных томов. К сожалению, и в обнаруженном варианте не сохранились вступительные статьи А.Н. Бенуа и других историков искусства. Папка, как и предыдущая, содержит только репродукции материалов, собранных Ан-ским для издания.
    Однако обнаруженный в архиве Института рукописей экземпляр "Альбома еврейской художественной старины" имеет принципиальные отличия от опубликованного в 1994 году.
    Обложка альбома, несомненно, является более поздним и законченным вариантом. Она выразительнее в орнаментальном и колористическом отношении. Подпись Соломона Юдовина снимает остававшийся до сих пор невыясненным вопрос об авторстве обложки. В РГАЛИ хранятся финансовые документы, связанные с подготовкой альбома к публикации. Так, в письме в издательство "Р. Голик и А. Вильборг, партнеры", Ан-ский писал, что художник Яков Зелигман получил за изготовление двух обложек для "Альбома еврейской художественной старины" 350 рублей. В этом же документе упоминается, что художник Соломон Юдовин получил 300 руб., но не указывается, за выполнение какой работы. Найденный вариант альбома с подписью художника под рисунком на обложке, снимает все вопросы относительно авторства художника С. Юдовина. Рисунки, несмотря на различия, несомненно, выполнены одним автором. В качестве рисунка для обложки использован видоизмененный, традиционный для еврейских рукописей орнаментальный мотив, опубликованный под № 80 (1994 г. изд.).
    Найденная в Институте рукописи НБУВ папка, а также то, что издание альбома, предпринятое А. Канцедикасом в 1994 году, было выполнено только в английском варианте и очень малым тиражом, актуализирует подготовку и издание в 2001 году "Альбома еврейской художественной старины Семена Ан-ского" (авторы - А. Канцедикас и И. Сергеева). Книга включает в себя исследование жизни и творчества Ан-ского, обзор собрания его документов в фондах НБУВ, публикацию материалов, подготовленных С.Ан-ским. Авторы также сочли необходимым опубликовать в книге статью Абрама Эфроса "Лампа Аладдина", написанную и опубликованную им в журнале "Еврейский мир" в 1918 году. Этой статьей А.Эфрос как бы анонсировал выход в свет "Альбома еврейской художественной старины". Следует отметить, что книга является не только наиболее полным на данный момент (сознательно делаем эту оговорку, так как далеко не все архивы, в которых находятся документы Ан-ского и Еврейского историко-этнографического музея пока полно изучены) изданием задуманного Ан-ским альбома, но и продолжением приостановленной серии "Шедевры еврейского искусства".
    Исследованию папки "Альбома..." посвящены также статьи И. Сергеевой, опубликованные в журналах "Бібліотечний вісник" (Киев, 1997) и "Живая старина" (Москва, 1998).
    Говоря об исследованиях, посвященных Семену Ан-скому, необходимо отметить работы ленинградского, а ныне израильского исследователя Вениамина Лукина. Одним из первых на постсоветском пространстве он обратился к научному наследию Ан-ского, хранящемуся в архивах Москвы и Петербурга. В 1992 году в сборнике "Исторические судьбы евреев в России и СССР: начало диалога" он опубликовал статью "Фонд Еврейского историко-этнографического общества в Центральном Государственном историческом архиве Ленинграда", в которой достаточно полно раскрыл состав и содержание фонда. В 1993 году вышла его статья "К столетию образования Петербургской научной школы еврейской истории", посвященная теме становления и развития еврейских исторических исследований в России рубежа XIX-XX веков и, в частности, деятельности ЕИЭО, активнейшим членом которого был С. Ан-ский. В том же году появилась его статья об истории и современном состоянии архива Еврейского Историко-этнографического общества, создании и работе Еврейского музея. Через два года В. Лукин опубликовал статью "От народничества к народу (С.А. Ан-ский - этнограф восточноевропейского еврейства)", которая и сейчас является одним из наиболее полных и глубоких исследований биографии и деятельности С. Ан-ского.
    По инициативе и под редакцией В. Лукина уже опубликованы два тома, содержащие сведения о 100 еврейских местечках Подолии, обследованных С. Ан-ским во время экспедиций 1912-1914 гг.
    Говоря об изучении научного наследия этнографа, необходимо упомянуть о созданной несколько лет назад в Петербурге организации "Питерская иудаика", основной задачей которой является восстановление (на уровне каталогов и публикаций) коллекции Еврейского этнографического музея. Работы сотрудников этой организации А. Соколовой и В. Дымшица посвящены изучению архивных материалов, связанных с музеем и непосредственно С. Ан-ским, исследованиями материальной культуры восточноевропейских евреев и народного творчества.
    В последние годы состоялось несколько конференций, посвященных С. Ан-скому. Первыми в этом ряду являются академические Чтения, посвященные 90-летию образования Еврейского историко-этнографического общества, организованные в ноябре 1998 года в Национальной библиотеке Украины. В 2000 году библиотекой же в рамках Общинного фестиваля еврейской книги в Киеве были проведены вторые Чтения, посвященные С.Ан-скому. На них представлены научные доклады В. Дымшица, И. Сергеевой, Л. Шолоховой, А. Хамрая, А. Соколовой, Р. Гусак, Ю. Шаповала, М. Кальницкого, М. Полищук. Материалы чтений готовятся к публикации.
    В марте 2001 года в Стенфордском университете (США) состоялась специальная конференция "Меж двух миров: С.Ан-ский на рубеже столетий", собравшая практически всех исследователей, чьи работы, так или иначе, связаны с Ан-ским. Литературоведческое направление было представлено докладами Сильвии Гольдберг (Франция), Давида Роскиса и Стивена Ципперштейна, Габриэллы Сафран (США), Иоахима Негрошеля и Реббеки Гольдштейн (Израиль), Валерия Дымшица (Россия) и Михаила Крутикова (Великобритания). Ряд исследователей - Владислав Иванов (Россия), Кармит Гаи-Шалтьель (Израиль), Зет Волитц, Рут Ришчин (США) - говорили о драме "Диббук", истории ее создания и постановках на мировой сцене. Этнографическим исследованиям были посвящены доклады Вениамина Лукина и Сисель Кужниц (Израиль), Натаниэля Дейча и Исаака-Натана Годесмана, Брайана Горовица (США). Вопросы источниковедения исследований наследия Ан-ского раскрыты в лекциях Ирины Сергеевой (Украина) и Йонатана Френкеля (США). Конференция, организованная в первые месяцы ХХI века подвела промежуточные итоги работы ученых за последние 10-15 лет и наметила новые направления исследований.
    Освещение темы будет далеко не полным (впрочем, небольшая статья и не может претендовать на полноту освещения вопроса), если не упомянуть выставки документов и материалов, связанных с Ан-ским.
    Первая из ряда таких выставок состоялась еще в 1986 году в Институте еврейских исследований (YIVO) в Нью-Йорке. На выставке были представлены документы и материалы из архива Института, раскрывающие научное, творческое и политическое наследие Ан-ского. Специально для выставки Ханна Млотек подготовила каталог, в который вошли не только описания экспонируемых документов, но список их публикаций. Каталог впервые вводил в научный оборот многие материалы (документы, к сожалению, опубликованы в английском переводе).
    Следующая выставка состоялась в Амстердаме в 1992 году. Она была подготовлена Петербургским Государственным этнографическим музеем на основе материалов, хранящихся в музее и архивах Петербурга. Аннотированный каталог выставки предварялся вступительной статьями Л. Урицкой "Ашкеназская еврейская коллекция в Государственном музее этнографии в Петербурге" и И.Крупника "Еврейские собрания в Ленинградском этнографическом музее". Эти статьи раскрывают историю формирования музейной коллекции от экспедиционного собирания до второй половины ХХ века, современное ее состояние и перспективы исследований.
    В 1994 году в Иерусалиме (Музей Израиля) прошла большая выставка "Возвращение в штетл", ставшая продолжением амстердамской. Она представляла документы и материалы, непосредственно связанные с экспедициями 1912-1914 гг. и этнографическими исследованиями С. Ан-ского. Прекрасно иллюстрированный каталог содержал документы из собрания этнографического музея.
    Во время конференции в Стенфорде (2001) были представлены две выставки: "Семен Ан-ский - писатель и этнограф (из документов фонда Ан-ского в Коллекции Национальной библиотеки Украины имени В.И. Вернадского), подготовленной к экспонированию сотрудниками отдела фонда иудаики, и "Меж двух миров: Ан-ский на рубеже столетий (на материалах библиотеки Стенфордского университета), подготовленной главным куратором отдела иудаики библиотеки Закери Бейкером.
    Необходимо также, хоть и кратко, упомянуть о публикациях произведений и документов Ан-ского, вышедших в последние годы. И. Сергеевой были подготовлены и опубликованы статьи и легенды, написанные Ан-ским в 1913-1916 годах: "Шолом-Алейхем, Перец и Фруг", "Легенда о Беште и святопогибшем из-за навета", "Встреча". Виктор Кельнер опубликовал письмо С.Ан-ского его другу Федору Сологубу.
    Сейчас в отделе фонда иудаики НБУВ готовится к изданию аннотированный каталог документов С. Ан-ского из его фонда (Ф. 339), фондов 190 (собрание еврейских документов и материалов) и 321, оп.2 (документы из редакционного портфеля журнала "Еврейский мир") и архивов Москвы. В книге, кроме аннотированного описания документов, будет опубликовано биографическое исследование, сделанное на основе документов, публикации материалов переписки в русском переводе с идиш и иврита. Автору исследования (и этой статьи) на основе анализа фонда удалось реконструировать маршруты экспедиций. Датированная карта будет опубликована.
    К сожалению, небольшой объем журнальной статьи не дает возможности привести имена всех исследователей, чьи работы, пусть не непосредственно, но в большой степени связаны с Семеном Ан-ским, удивительным человеком, не только собравшим уникальную коллекцию, создавшим музей, написавшим множество статей и литературных произведений, но и до сих пор своей магией охраняющим эти материалы. Многие из них еще ждут своих исследователей, многое, мы надеемся, еще будет найдено.