 |
|
ЕВРЕЙСКАЯ НАРОДНАЯ ИНСТРУМЕНТАЛЬНАЯ МУЗЫКА
М. Береговский
Сведения, которыми мы располагаем о клезмерах и о клезмерских капеллах XIX столетия, далеко не полны - они отрывочны и случайны; еще более скудны подобные сведения о предшествовавших XIX столетию веках. Но даже эти отрывочные и случайные материалы дают возможность составить более или менее полное представление о роли музыки и ее исполнителей в еврейском быту, об упорной и тяжелой борьбе клезмеров за существование. Мы уже отмечали, что о самой музыке, исполнявшейся клезмерами как в еврейской, так и в нееврейской среде, в этих материалах никаких сведений нет.
Из дошедших до нас самых различных источников мы знаем, что клезмеры в еврейском быту существовали уже много столетий назад. Во всех городах с более или менее значительным еврейским населением функционировали клезмерские капеллы. Еврейскую свадьбу без клезмеров невозможно было себе представить, и это типично не только для XIX столетия. В воспоминаниях раввина Минца (конец XV - начало XVI века) описание обряда еврейской свадьбы в Бамберге и Познани (Польша) и сопровождавшей его музыки занимает видное место; в частности, отмечается, что жениха и невесту ведут к венцу под музыку.
Не только в мирное время, но и в годы тяжелых невзгод (погромов, изгнаний и пр.) на свадьбе звучало хоть несколько инструментов. Характерным в этом отношении является постановление правления еврейских общин Литвы, записанное в протокольную книгу (пинкос) 1650 года: "Мы также наложили на себя траур, - читаем мы в этом постановлении, - по случаю всех [постигших нас] бедствий: ни в одном еврейском доме, даже для увеселения жениха и невесты, не должно раздаваться звуков музыкальных инструментов в продолжение целого года, а именно до праздника Пасхи 411 года по сокращенному летосчислению (=1651 год). Исключение составляет свадьба в ночь "хуппы" (венчания) и во время покрова невесты; после же того музыка решительно запрещена даже в две вышеупомянутые ночи, а тем более на улице днем не должно быть слышно звуков каких бы то ни было музыкальных инструментов, даже во время "хуппы" [...]. (Литовский областной пинкос (протокольная книга). Протокол общины 1650 г., § 469.)
Достоверно известно, что если еврейская свадьба в Германии (XV века) должна была происходить в тех местах, где временно запрещалось музицировать (по случаю траура в княжеской семье и т. п.), то ее переносили за пределы этих областей, дабы иметь возможность провести празднество с музыкой. Реже присутствовали еврейские музыканты на других семейных и общественных увеселениях, торжествах и пр.
Нам известно, что уже в XVI веке клезмерам в Польше приходилось выдерживать острую и упорную борьбу с музыкантами неевреями.
Польские музыканты начали организовывать свои цехи в начале XVI века, но в эти цехи евреи-музыканты не могли быть приняты, так как в музыкантские, как и в другие цехи, принимали членов не только по профессиональным признакам, но и по вероисповеданию. Борьба шла главным образом за то, чтобы еврейским музыкантам не разрешать играть для христиан. Однако только еврейская среда не могла дать клезмерам достаточно заработка, и они упорно добивались возможности играть также для христиан. В 1549 году польские цехи добились королевской грамоты (привилегии), запрещавшей клезмерам играть у неевреев; в этой грамоте и цеховым музыкантам запрещалось играть на еврейских свадьбах. Провинившийся в первый раз должен был внести в цех штраф в виде трех фунтов воска, во второй или в редких случаях в третий раз его исключали из цеха как недостойного и аморального члена.
Можно усомниться в том, что цехам удавалось проводить в жизнь запрещения этой грамоты. Известно, что в Кракове, например, клезмеры все время играли для христиан. Однако в 1582 году цеховым музыкантам удалось получить новую королевскую привилегию, запрещавшую всем нецеховым музыкантам, то есть еврейским клезмерам и итальянским музыкантам, которых тогда в Польше было немало, играть для христиан.
Во Львове, как это видно из документа, датированного 1629 годом, цеху еврейских клезмеров удалось заключить договор с цехом христианских музыкантов о том, что клезмерам разрешается играть на свадьбах и на банкетах у христиан и нанимать христианских музыкантов, если нужно играть в субботу или в еврейские праздники. По этому договору еврейский клезмерский цех должен был выплачивать христианскому цеху ежегодно 10 польских злотых, а львовскому магистрату - 2 польских злота. Из того же документа мы узнаем, что еврейский клезмерский цех во Львове насчитывал тогда тринадцать членов, и что некоторые из них имели и другие профессии (занимались шитьем шапок, выработкой шмуклерских изделий и пр.). Еврейские цеховые клезмеры играли на скрипках, лютнях, цимбалах, басе и на бубне. В клезмерский цех входили, вероятно, только оркестровые музыканты, так как вне его оставались цитрист и арфист (музыканты Исаак и Иосиф).
Музыковед Пауль Нетль опубликовал ряд архивных документов, освещающих положение клезмерских капелл во второй половине XVII века в Праге. И там еврейских исполнителей не принимали в цех городских музыкантов, и им разрешалось играть только у евреев. В 1641 году они добились права играть и на нееврейских свадьбах, празднествах и т. п. Нееврейское население охотно приглашало их, но это ущемляло материальные интересы нееврейских музыкантов, которые начали писать на них многочисленные жалобы в магистрат. В жалобах говорилось, что еврейские клезмеры играют очень плохо: не выдерживают ни темпа, ни такта и только издеваются над благородной музыкой.
В своих ответных жалобах клезмеры выставляли весьма прозаический мотив: если им не будет разрешено музицировать, то не на что будет жить. Можно было бы подумать, что еврейские клезмерские капеллы действительно играли плохо, но это совершенно необоснованное заключение. Известно, что городские музыканты Бремена отзывались так неблагоприятно не только о еврейских клезмерах, но вообще обо всех музыкантах, которые с ними конкурировали. Они были недовольны тем, что музыкантам, не принадлежавшим к цеху, разрешалось играть на свадьбах и празднествах горожан. 9 января 1593 года они подали жалобу в магистрат, в которой говорилось, что музыканты этого прекрасного города вытесняются "скверными лирниками". Нецеховые музыканты выставили возражение против названия их лирниками и стали доказывать, что их "блаженной памяти отцы были уже гражданами города Бремена и играли на скрипках, виолах" и т. д. Если их лишат права играть по воскресным дням на свадьбах, они со своими семьями погибнут от голода.
Очень скудны сведения о клезмерах в Белоруссии. Так, в ревизских сказках за 1794-1795 годы указано, что в местечке Смиловиче, где проживало 53 еврейских семейства (111 мужчин и 181 женщина) было 2 клезмера, в местечке Погосте, где проживало 82 человека мужчин и 133 женщины (количество семейств не указано) был один клезмер.
В списках за 1811 год мы находим следующие данные: в местечке Брагине Речицкого уезда, где проживало 259 евреев, было 2 клезмера, в местечке Клецке Слуцкого уезда, где проживало 662 еврея, было 3 клезмера.
Этим исчерпываются сведения о клезмерах в ревизских сказках. Не следует, однако выносить заключения, что клезмеры так редко встречались в списках потому, что в то время их действительно было мало. Насколько списки эти не отражали действительного положения, можно судить по следующему примеру. В подобных списках по городу Минску не указан ни один клезмер, между тем в протоколах Минской общины (кагала) за 1797-1805 годы несколько раз встречаются специальные постановления, касающиеся отдельных музыкантов: разрешение проживать в Минске и играть на свадьбах, запрещение ходить по домам в праздник Маккавеев (Хануко) с поздравлениями и т. д. О составе капелл и их количестве в протоколах нет никаких сведений, но из протокола от 9.VІ 1803 года можно заключить, что в Минске было тогда больше одной капеллы, так как было указано, что Мойше, сыну Шимона, разрешается быть бадхоном, а его помощником утверждается некий Мендель, и в том же пункте специально отмечается, что означенным лицам запрещается рекомендовать какую-либо из клезмерских капелл.
Из упоминавшегося выше факта, что даже в маленьком местечке, где проживало всего 53 семейства, было 2 клезмера, можно сделать заключение, что клезмеры были явлением не случайным, а типичным.
О клезмерах на Украине до XIX столетия мы никаких сведений не имеем.
Положение еврейских клезмеров в России в XIX столетии было совсем иное, чем в Польше, Чехии и др. Конкурентов в городах и местечках черты оседлости у них почти не было, и часто даже совсем слабые профессионально еврейские музыканты-любители должны были играть на балах, празднествах и т. п. у неевреев. В своем автобиографическом произведении "Записки еврея" Багров рассказывает, что в городе Л. (Полтавской губ.) в 40-х годах прошлого столетия было три молодых любителя-еврея, кое-как игравших на скрипке, флейте и виолончели. Городничий силой принуждал этот "оркестр" играть у него, ибо других музыкантов в городе не было. Ниже мы приведем отрывок из воспоминаний И. Котика о клезмерской капелле в местечке Кобрине, которую приглашали к окрестным помещикам на балы.
В начале XIX столетия количество профессиональных еврейских клезмеров было сравнительно невелико, а во второй половине столетия оно значительно увеличилось. Это объясняется тем, что кагальная организация утратила свои административные права, и капеллы можно было свободно организовывать повсюду. Кроме того, в течение XIX столетия еврейское население в различных местечках значительно выросло, и новые капеллы начали возникать в тех местах, где их раньше не было, а там, где раньше была одна капелла, нередко появлялась вторая. Ограниченность числа профессий, доступных евреям царской России, принуждала многих людей, обладавших музыкальными способностями, становиться профессиональными музыкантами или, по меньшей мере, использовать музыку как дополнительную профессию. Указанные причины привели к тому, что число еврейских профессиональных музыкантов в России на протяжении XIX столетия значительно возросло. Можно предположить, что к концу XIX столетия в России было свыше трех тысяч еврейских профессиональных музыкантов. На одной только Украине число их доходило до двух тысяч.
| "Маевка на Софиевке" (фрагмент с еврейскими |
| музыкантами) |
| Я. Машковский, 1849 г. |
|
Интересные сведения о капелле местечка Хабно Киевской губернии (в Полесье) в конце XIX столетия можно почерпнуть из рукописных материалов, присланных мне музыкантом Авраамом-Егошуа Маконовецким в ответ на анкету, помещенную в моей брошюре "Еврейская инструментальная народная музыка".
Хабенская капелла обслуживала не только Хабно, но и все мелкие местечки в округе в радиусе 40-50 километров, в которых н е было собственных капелл.
Играли они не только на еврейских свадьбах, но изредка и у окрестных украинских, немецких, чешских, польских крестьян и у польских помещиков. У крестьян они часто играли те же танцы, что у евреев, а у помещиков играли исключительно салонные танцы.
Работа в оркестре, по-видимому, и тогда, в конце XIX - начале XX столетий, не давала музыканту достаточного заработка, особенно в таком небольшом местечке, как Хабно. Маконовецкий описывает, как в капелле производился расчет между музыкантами. Каждый музыкант, в соответствии с его ролью в капелле, получал определенный процент с рубля. Первый скрипач получал больше всех, а меньше всех - барабанщик. Но не во всех городах доход был одинаковый. В Полесье расчетной единицей была копейка, например: первый скрипач получал 22 с половиною копейки, второй скрипач - 15 копеек, кларнетист - 17 копеек и так далее вплоть до барабанщика, который получал 7 с половиной копеек, то есть полпая, так как целый пай составлял 15 копеек. На "далекой Украине", по определению Маконовецкого, расчет производился по-другому: там первый скрипач получал 1 рубль 50 копеек, второй - 1 рубль 10 копеек, а барабанщик - 50, а то и 70 копеек. По тому, что 15 копеек считались целым паем, можно себе представить, как велики были заработки клезмера.
|
Несколько раз, в своих воспоминаниях Маконовецкий пересказывает как легенду, будто капелла Педоцера заработала на свадьбе в Радомышле у Горнштейнов (тамошних миллионеров-сахарозаводчиков) две-три тысячи рублей. По тону рассказчика видно, что для него подобные деньги были несбыточной мечтой.
Местечко Хабно, как и все остальные местечки в округе, было бедное, и крупных богачей там не было. Соответственно богатых свадеб тоже не было, и капелла почти всегда играла в полном составе. "Меньше пяти человек никогда не играло", - пишет Маконовецкий. По-видимому, выступления в среде нееврейского населения тоже не приносили больших доходов. Показательно, что капелла даже не была в состоянии держать специального бадхона, и в качестве такового выступал один из музыкантов. Исполнялись пьесы из обычного для еврейских клезмерских капелл репертуара.
Между клезмерскими капеллами существовала жестокая конкуренция, особенно в тех городах и местечках, где было две или больше капелл. Наибольшего ожесточения борьба достигала, когда дело касалось богатой свадьбы, сулившей крупный заработок. Нередко капелла отправлялась играть на свадьбе в район, считавшийся полем деятельности другой капеллы. Если конкурирующие капеллы приходили к соглашению, местные клезмеры уплачивали приезжим отступное, а иногда дело доходило до драки.
Интересно описывает Маконовецкий взаимоотношения между отдельными клезмерами капеллы. Когда кто-либо из музыкантов заболевал или по какой-либо другой уважительной причине не имел возможности играть в оркестре, капелла продолжала выплачивать ему его обычный пай. Когда клезмер (по старости или по другой причине) больше не мог играть на своем инструменте, и у него не было другой профессии, он получал полный пай, если же у него был еще какой-нибудь заработок, он получал полпая. Когда клезмер умирал, его вдова, если она была старухой и не имела детей, пожизненно получала целый пай. Если же у нее были дети, которые могли оказывать ей материальную поддержку, она получала полпая. За всем этим строго наблюдали все музыканты. Если возникал конфликт, съезжались клезмеры из окрестных местечек и улаживали его. По словам Маконовецкого, клезмеры никогда не допускали, чтобы их товарищ или его семья прибегали к чужой помощи.
И все же заработки были недостаточны, и клезмеры искали дополнительных доходов в преподавании музыки. Обычно они обучали игре на всех инструментах, кроме фортепиано, детей зажиточных родителей, помещиков, а иногда и других музыкантов. В основном ученики были из местного населения, реже из других мест (Маконовецкий рассказывает, в частности, как он обучал мальчика из еврейской семьи, проживавшей в селе в 35 километрах от Хабно). В те месяцы, когда по религиозным причинам нельзя было устраивать свадьбы, он уезжал на заработки в села.
Шмуклерские изделия - это изделия, в которых используется шитая золотом или мишурой тесьма, служащая для оторочки одежды, мягкой мебели и других вещей.
Бадхон - традиционный участник еврейского свадебного обряда, сопровождающий свадебное празднество стихотворными импровизациями и забавляющий гостей песнями, анекдотами и остротами.
Мы не располагаем никакими статистическими данными по этому вопросу. Из материалов, собранных мною, видно, что в каждой губернии на Украине было приблизительно по 50 - 60 клезмерских капелл. Считая в среднем по 6 человек в капелле, получается (по сугубо приблизительному подсчету) на губернию по 300 человек музыкантов. В тех шести губерниях, в которых было сосредоточено еврейское население на Украине (Киевская, Волынская, Черниговская, Полтавская, Подольская и Херсонская), было, таким образом, приблизительно 1800 клезмеров - количество по сравнению с реальным, несомненно, приуменьшенное. В городах с более многочисленным еврейским населением всегда было по нескольку капелл, так, например, только в Бердичеве в последней четверти XIX столетия было свыше 50 клезмеров. В Белой Церкви, Радомышле и других городах было по две больших капеллы. Даже в таком сравнительно небольшом местечке, как Смела (Киевской губ.), в 1900 г. было три капеллы. Из них лучшая, руководимая скрипачом А.-И. Березовским, пользовалась популярностью во всей округе, и местные помещики приглашали ее на балы.
Воспоминания Маконовецкого занимают 50 с лишним густо исписанных страниц ученической тетради.
От родителей невесты, которые обычно устраивали свадьбу у себя, клезмеры получали за свою игру небольшую сумму. Основной их заработок составляла плата, получаемая ими от гостей за танцы, виваты (приветствия), туши и т. п. Перед началом танца танцоры передавали собранные от участников деньги одному из музыкантов (чаще всего это был первый скрипач), который складывал их в футляр скрипки или в специальную кружку. После свадьбы два музыканта подсчитывали выручку и делили ее между членами капеллы согласно установленному порядку.
В статье "Старинные еврейские свадебные обряды" Л. О. Леванда приводит такие цены за танцы (обычные для 70-х годов ХІХ столетия): полька и вальс по 5 копеек, мазурка - 10 копеек, кадриль - 20 копеек, лансье - 25 копеек (сб. "Пережитое", т. 3). Такая же плата за танцы указана в очерке Ив. Липаева "Еврейские оркестры" (Русск. муз. газета, 1904. № 6-7, с. 169, стлб. 170).
|
|
 |
проголосуй и подпишись
